Он расстегнул застежки у первого троса, но ему не удалось заглянуть внутрь. Тогда полицейский взял фонарик в зубы и принялся работать со вторым.

И в этот момент все вокруг залило белое сияние — словно кто-то подвесил солнце в футе над головой Гарри или включил свет на бейсбольном стадионе.

Босх ослеп. Он схватил «глок», но его со всех сторон окружал лишь белый свет. Он даже не знал, где находится стена, и не видел контейнер, хотя стоял на коленях перед ним.

Гарри услышал царапающий звук слева от себя и повернул туда пистолет, но такие же звуки раздались справа, с той стороны, где он был менее защищен. Полицейский выставил «глок» поперек тела, и его глаза уже успели настолько приспособиться к яркому свету, что он уловил тень. А затем, судя по звукам, что-то очень твердое превратило нечто менее твердое во что-то совсем мягкое.

Кто-то издал приглушенный вопль и упал на пол в ослепительном свете.

— Босх, — позвал Патрик, — это я! Закрой глаза на секунду.

Гарри закрыл глаза и услышал звук бьющегося стекла — точнее, оно треснуло, — после чего почувствовал, как жар у его лица уменьшился на несколько градусов.

— Кажется, теперь все нормально, — сказал Кензи.

Его напарник открыл глаза, заморгал и тут же разглядел ряд ламп высоко на стене — каждая не меньше семисот ватт. Все они были разбиты, за ними виднелись огромные черные конусы. Всего восемь светильников. Частный сыщик сдвинул в сторону штору на маленьком окне, которое находилось в верхней части стены, и мягкий полуденный свет проник в комнату, точно принятая молитва.

Босх посмотрел на хрипящего Пейсли, который лежал на полу справа от него: на голове здоровенная ссадина, из носа течет розовая кровь, изо рта — красная. Дергающаяся правая рука накрывает мясницкий нож.

Патрик Кензи держал в правой руке бейсбольную биту. Приподняв брови, он повертел ее в руках:

— Подписана Ши Хилленбрандом…

— Я даже не знаю, кто это такой, — отозвался полицейский.

— Ясное дело, — сказал Патрик. — Откуда же болельщику «Доджерс»…

Босх вернулся к тросам, напарник присоединился к нему, и вскоре они сняли брезент. В контейнере находилась Чиффон Хендерсон, лежащая в позе зародыша, — иначе она просто не поместилась бы в нем. Патрик начал возиться с дверцей, но Гарри просто снял крышу контейнера.

Рот, запястья и щиколотки Чиффон были заклеены скотчем. Детективы увидели, что ей трудно вытянуть конечности, однако Босх посчитал это хорошим знаком — Пейсли держал похищенную в клетке, но явно пока не трогал. Судя по всему, он собирался начать сегодня — закуска перед убийством.

Напарники принялись освобождать от клейкой ленты рот девочки и заспорили: Гарри требовал, чтобы Патрик как можно осторожнее обращался с волосами, а тот, в свою очередь, просил товарища не повредить ей губы.

Когда скотч удалось снять и они принялись за запястья подростка, Босх спросил:

— Как тебя зовут?

— Чиффон Хендерсон, — простонала девочка. — А вас?