Впервые за несколько месяцев, после серии убийств в Брайтоне этой весной, Рой Грейс наконец получил возможность сосредоточиться на работе с нераскрытыми делами, которыми он должен был заниматься после слияния групп по расследованию особо важных дел Сассекса и Суррея. Он как раз устроился за письменным столом в своем кабинете, когда вошел сержант уголовной полиции Норман Поттинг. Как всегда, он даже не постучал; его редеющие волосы были растрепаны больше обычного, и от него сильно пахло трубочным табаком. В руках Норман держал открытый блокнот.

— Шеф, утром поступил интересный телефонный звонок из Шотландии от детектива Сиобан Кларк. К сожалению, у нее английский акцент. Мне всегда хотелось познакомиться с шотландской красоткой…

Грейс приподнял брови:

— И?..

— Один из ее коллег посетил пациента в больнице Эдинбурга, очевидно, смертельно больного, который сделал предсмертное признание в убийства рокера в Брайтоне летом шестьдесят четвертого года.

— Так давно? Он же умирает, почему бы ему не оставить свои признания при себе?

— Может быть, он рассчитывает избежать ада…

Рой покачал головой. Он никогда не верил в религиозные догматы, касающиеся признания и прощения.

— Но это же твоя область, Норман, верно? — спросил Грейс.

— Ха!

Поттингу было пятьдесят пять, но его бесформенный торс и дряблое лицо вполне подошли бы человеку на десять лет старше.

— Я имел дело с Эдинбургом, — сказал Рой, — однако ни разу не встречал никого с фамилией Кларк.

Сержант заглянул в свой блокнот:

— Ее коллегу зовут Ребус.