Глава 16. Лицом к лицу

Появление конного — явно авангардного, разведывательного — отряда Дитриха означало, что его основные силы тоже на подходе. Пока обедал, в этот раз не стал приглашать Ганса разделить трапезу, анализировал возможные варианты атаки. Представив себя на месте немецкого короля, попытался предугадать его действия. Скорее всего, пылающий гневом Дитрих с ходу пошлет свою армию на штурм, полагаясь на их численность. Его лучники и стрелки из ружей будут осыпать градом огня защитников стены. Прикрывая людей щитами, что несут таран, они попробуют приблизиться и выбить ворота. Такая тактика применялась столетиями практически во всех войнах. Получив отпор и потеряв некоторое количество своих воинов, немцы отступят.

Если у них есть осадные орудия и пушки в лагере — вторым этапом станет обстрел стены и защитников. Но что-то мне говорит, что второго этапа не будет: его Большая Берта и ее младшие сестры выведены из строя, а строить разнообразные осадные орудия Дитриху некогда. С каждым днем становится холоднее, близость Мехика к Альпам дает основания полагать, что зимы здесь холодные. Это подтвердил и Шрам, когда я спросил у него про зиму: снега бывает по колено, а температура такая, что не выйдешь из дома, не закутавшись в шкуры.

Сегодня уже семнадцатое ноября, ночи очень холодные, днем немного теплее, но уже далеко не комфортно. Если мы продержимся две недели, дожди и снегá сделают быт армии Дитриха крайне проблематичным. А через пару дней, к нам придет подкрепление из Берлина.

Мой взгляд упал на светильник, стоящий неподалеку. Почему Русы используют жир, не перегоняя нефть и не получая керосин? Ответ дал Селид, сегодня он был моей личной «нянькой», так как Баск и Богдан выполняли мои поручения. Оказалось, что керосин получается плохой, сильно чадит, и поэтому его используют только бедняки.

— Скажи Арну и Мерсу, чтобы собрали по городу весь керосин и нефть. И как рука Дисара?

— Ему уже лучше, Макс Са. Можно его послать, чтобы он нашел Арна и Мерса, Богдан запретил мне отходить от Тебя, — Селид неуклюже переминался с ноги на ногу.

— Можно. Приведи сюда немца, — закончив еду, отодвинул в сторону посуду.

Ганс уже передвигался, руки его были связаны. Нельзя его вечно держать в доме, надо решать его судьбу. Позвав Нату, чтобы все мои слова немец понял, обратился к нему:

— Войска твоего короля подошли к моему городу. Я отпускаю тебя, чтобы ты смог лично убедиться в том, что твой король не считает вас за людей. Он будет слать вас на гибель, хотя я предложил ему мир и дружбу. Сейчас ты не поймешь меня, но вспомнишь мои слова, когда увидишь трупы твоих соплеменников.

— Ты отпустишь меня? — перевела Ната вопрос Ганса.

— Да, отпущу. Русы не убивают пленных. Несколько людей из твоего бывшего отряда перешли на мою сторону и очень довольны своим положением. Подумай над тем, что я тебе говорил: мы можем жить в мире, и единственная преграда этому — Дитрих. А теперь пошли, я лично провожу тебя до ворот, чтобы никто не мог помешать.

На лице немца выражалась гамма эмоций: он галантно попрощался с Натой и заковылял за мной и Селидом. Мы дошли до ворот: Ганс остановился в проеме, отчетливо сказал «спасибо» и заковылял в сторону леса.

— Ты отпустил его, он же наш враг, — Борд не мог понять моего поступка.

— Сегодня он враг, но в его душе смятение. Придет время, и я воспользуюсь этим, — пояснил майору Берлина. — Как готовность наших воинов, немцы больше не показывались из леса?

— Нет, не показывались! Воины готовы, горят желанием бить врага.