На минуту установилось молчание: побагровел Борд, след от раны на лице Шрама побледнела, а весельчак Гуран просто застыл с открытым ртом.
— Это всё, что вам надо знать о нацизме, — нарушил я молчание, поднимаясь с места. — В другом мире, — а миров очень много, — предки этого Дитриха развязали мировую войну, в которой погибло больше людей, чем рыб в море. Те разгромленные нацисты тоже были убеждены, что только они имеют право жить. Их разбили наголову. И в результате их главарей судили военным трибуналом и почти всех казнили за преступления против человечества, — казнили самой позорной для военных казнью: через повешение. Поэтому в том, другом, мире такие идеи и высказывания всюду преследуются по закону. Эта запрещенная идеология ещё называется «фашизм».
— Больше, чем рыб в море? — переспросил Гуран, ошеломленный моим сравнением.
— Да, — без смущения повторил свои слова, — больше, чем рыб в море. Тот, кто начал эту войну, избежал смерти, сбежав, когда его город взяли штурмом. Так получилось, что он попал в этот мир, и хотя он умер очень давно, его идеи живы. Теперь это не просто война за право жить, это обязанность каждого из нас. Обязанность сделать так, чтобы нацизм перестал существовать. Пусть их больше, но мы уже доказали один раз, что число не главное. Мы разрушили их главные надежды на победу — громадные пушки. Гуран говорил правду насчет их размеров, — кивнул в сторону покрасневшего от похвалы парня.
— Они появятся под стенами города сегодня-завтра. У нас людей мало, но каждый из нас стоит десяти воинов врага. Ты послал гонца в Берлин за подкреплением? — спросил Борда.
— Сразу, как вернулся.
— Они прибудут не раньше, чем через три или четыре дня. Чем больше людей надо собрать, тем больше времени требуется. Наша задача — держать оборону любой ценой: через пару дней начнутся дожди, врагу будет тяжело осаждать крепость. Борд, Шрам привлеките к воинской службе всех, кто способен держать оружие. Нам понадобится каждый. Все пушки установлены на стенах крепости?
— Установлены, — Шрам не свыкся с ролью начальника. Каждый раз, когда вопрос касался него, он начинал волноваться, хотя в бою был очень хладнокровен.
— Проследи, чтобы кузнецы днем и ночью ковали наконечники для стрел и арбалетных болтов. Поставь детей собирать камни, лучше небольшие, но с острыми краями. Женщины пусть шьют мешки для картечи. Сколько у нас пороха?
— Четыре больших бочки и шесть маленьких, — на этот раз Шрам ответил без запинки.
— Передай весь порох в распоряжение Нарма, пусть тренирует своих пушкарей.
Слушали меня внимательно. В глаза бросился Гуран, под началом которого находилось тридцать всадников.
— Гуран, позаботься, чтобы у всех всадников были лошади. Пусть твои люди скупят лошадей у крестьян, если они у них есть. Пусть это не жеребцы, но главное, чтобы всадник был на коне. Конница нам понадобится, когда будем преследовать врагов.
Отдавая указание Гурану, задумался: вроде все сферы охватил. Главное — удержать стену, с флангов врагу не пройти. Оставался вопрос с питьевой водой и едой. Бóльшую часть еды раньше поставляли дикари, но с приходом армии Дитриха этот канал снабжения оказывался закрытым.
— Богдан, для охраны мне хватит Баска, ты займись едой. Надо заготовить мяса побольше и привезти пшеницу и ячмень с ближайших селений. Впереди зима. Если осада будет долгой, у нас могут быть проблемы с кормлением людей, особенно когда придет армия из Берлина.
— Вопросы есть? — обвел присутствующих взглядом.
Поинтересовался один только Гуран:
— Макс Са, а почему Главный Дух-Бог разрешил этому человеку попасть в этот мир? — Брат Терса говорил о предке Дитриха.
— Чтобы посмотреть, справимся мы или нет. Это проверка нашей Силы, нашего Духа, Нашей Веры, — съехал от прямого ответа. Но парня это удовлетворило, мои слова он принял на свой счет, заверив, что всего у него хватит, чтобы «убить проклятого анциста».