Старик невесело рассмеялся.

– Не такой уж и Губитель, как выяснилось. – Он бросил взгляд на лестницу за спиной Ришара.

– Я собирался ужинать, господин д’Энневаль, – верно понял намек парижанин. – Почту за честь, если вы составите мне компанию.

– Благодарю вас, мсье, но у меня несколько иные… планы. Впрочем, после трапезы, если пожелаете, загляните ко мне. Давно я не слышал свежих парижских сплетен.

С этими словами нормандец откланялся и поспешил вниз по лестнице.

– Непременно, господин д’Энневаль, с удовольствием, – ответил спине старого охотника Годэ, удивляясь проницательности егеря.

Отыскать общий зал оказалось еще проще, чем центральную площадь. Ришар спустился на первый этаж и пошел на гул голосов. Тяжелая дубовая дверь, окованная по углам железом, вела в большую комнату, где над столами из широких плохо пригнанных досок нависал низкий, закопченный потолок. Вместо стульев вдоль стен стояли приземистые лавки, а камин заменяла длинная печь. Ставни были уже закрыты, и единственными источниками света служили несколько свечей, расставленных на столах там и тут, да пара жаровен посреди зала. Время от времени девочка-служанка подбрасывала на тлеющие угли щепотку сухих листьев, и тогда горьковатый аромат полевых цветов ненадолго перебивал витавшую в воздухе чесночную вонь и кислый запах дешевого клерета.

За столами собралась самая разношерстная публика, какую обычно можно встретить только в портовых кабаках или на приграничных ярмарках.

Годэ задержался у входа, высматривая свободное место. В конце концов, он обнаружил свободный стул в самом углу, за отдельным столом, уставленным кувшинами из-под местного пива. Либо посетители «Белого креста» были очень суеверны, либо никто не хотел оказаться в компании с сидевшим в углу человеком в потертой ливрее.

Ришар поймал за рукав проходившую мимо молоденькую служанку и велел принести ему двойную порцию лучшего, что есть на кухне. Когда он указал на дальний столик, девушка сморщила носик, но пообещала мигом все доставить.

Проталкиваясь к облюбованному месту, Годэ прислушался к общему разговору. В центре помещения стоял молодой человек в добротном кафтане и что-то доказывал собравшимся. Несмотря на грамотную речь, осанка и натруженные руки выдавали в нем человека, привычного к тяжелому крестьянскому труду. Спор, судя по всему, набирал обороты.

– Кто это? – с любопытством спросил Годэ у одного из сидящих.

– Ноэль, сельский староста, – ответил тот. – Хороший парень, но пропащий. Учился аж в самом Менде, а ума не набрался.

Годэ прислушался с удвоенным интересом.

– Ай, оставьте! Что мы, никогда волков не видели? – продолжал Ноэль. – Да, почитай, в каждом доме по нескольку шкур вместо одеял. Честный люд Жеводана живет среди этих бестий испокон веку, и никогда такого не было, чтобы волки вдруг начинали добрых христиан терзать. Животин наших резать – это они с удовольствием, псов дворовых давить тоже любят. Но чтобы детей рвать? Говорю вам, люди, не волк это!

– Правильно! – поддержал его кто-то. – Сам достопочтенный епископ Мандский, монсеньор де Шуазель на проповеди так и сказал: «Темна природа Зверя и не хищник это лесной вовсе, а кара, посланная нам за грехи!»

– Так и есть! Не могли гонения на святой орден остаться безнаказанными. За то страдаем!

– А если не волк, то кто же? – перебил Годэ, добравшийся до столика в углу. Дремавший рядом с ним мужчина в ливрее, похоже, даже не заметил его появления.

– Оборотень! – завопили оборванцы, сидевшие у главного входа. – Давеча лесорубы видели, как он перебегал Трюйер на задних лапах!

– Я не знаю, насчет оборотня… – смутился Ноэль. – Но если это простой волк, то почему драгуны никак его не изловят?