– Тебя хоть переселили?

– Да, да. Конечно. Еще бы не переселили.

– Ты… принимаешь?..

– Мам… Хватит тебе…

– Алёшенька, ты главное помни, что я тебе говорила. Да?

– Да, мама.

Всхлип.

– Родителям-то каково! Господи, я даже не представляю, что бы я делала, если бы ты…

– Ма-а-ам, ну не надо. Пожалуйста. Ты и себя накручиваешь, и мне не помогаешь. Давай, пока.

– Прости, Алёшенька, прости. Тебе тут Леся привет передает.

– Поцелуй ее от меня. Папе привет тоже.

– Ты только держись…

Отключился и перепроверил чат с Кристиной: не прочитано, не в сети. Вчера насилу успокоил. Пришлось из горла влить в нее грамм двести коньяка, оставшегося с дня рождения Паши.

Я бы и сам выпил.

Створка шкафа открылась, в зеркале на внутренней стороне отразилась та, другая, комната. Комната, в которой еще ничего не произошло. Комната, в которой еще живет Никита.

На пол шлепнулся рюкзак Никиты. Так случалось и раньше; мы всё шутили, что в шкафу живет призрак студента, не сдавшего сессию. Дошутились, блять.

Что теперь будет с вещами? Одеждой, книгами, гаджетами, аккаунтами, подписками? Сестра заберет, наверное. Вероника? Нет, Ника; она бесится на полное имя. Никита часто говорил, что у сестры с матерью постоянные терки из-за всякой херни, типа формы имени, и он старался лишний раз не отсвечивать.

Мать у него с придурью. Никита показывал фотку – породистая такая милфа типа Серсеи Ланнистер, но там и характер под стать. Она ему по сто раз на дню названивать могла, если не брал, – когда он в душе, например, по полчаса торчал (ладно еще, мы с Кристиной, а он-то чего намывал столько времени?).

Хотя сестра там тоже не подарочная нифига. Заезжала к нам в начале первого курса. Притащилась без предупреждения на такси с тремя сумищами барахла – и давай скандалить с охраной, что машину не пускают; по-хозяйски еще так, будто ей все тут должны. Доскандалилась до того, что ее уже и без машины в общагу пускать не хотели. Никита всё мямлил, уговаривал, пока я не сказал тупо денег сунуть. Так она сначала возмутилась, а потом охранникам чуть не в лицо бумажки тыкать начать – а там камеры везде. В итоге мне пришлось всё разруливать, еще и дороже вышло, чем обычно, хотя ей-то денег не жалко. Сама не москвичка, но с понтами уже чисто московскими. Ей отец квартиру снимал недалеко от Академии, так она ни разу не бывала в общаге. Зашла в комнату, растерялась так, даже не знала, куда сесть, к стене всё жалась, повторяла: «И вы здесь живете?». Я ее в ванную отвел руки помыть, так она душевую не заметила, потому что кабинка хитро спрятана за дверью. Давай расспрашивать, как же мы здесь моемся. А я увидел, как она пальчиками своими еле-еле мыло берет, будто мы его из жира варим, и говорю:

– Так банька по воскресеньям.