— Она любит тебя. Придет время, когда, думая о матери, ты будешь думать о ней.

— Я думаю о ней, когда думаю о чем-то хорошем. Это уже кое-что.

— Да.

— Прости меня… Я взвалила на тебя больше, чем должна была.

— Я могу сказать то же самое.

— Мы наверняка еще опять разругаемся.

— О, это уж наверняка, — улыбнулся Рорк. — Ну так что, может, поедим, пока не началось?

— Отличная мысль, — подхватила Ева, но сперва подошла к нему и обняла обеими руками. — Уж лучше ругаться с тобой, чем ладить с кем-то другим…

— Присоединяюсь. — Рорк чуть отодвинул ее от себя, провел пальцем по ямочке на подбородке. — Что скажешь насчет спагетти с фрикадельками?

— Ура! — Ева снова обняла его и, почувствовав, как между ними втирается Галахад, от души рассмеялась: — Про спагетти с фрикадельками он даже во сне услышит!

— Значит, три порции. Избаловала зверюгу, что ж теперь, еды его лишать?

— Но никакого вина. Он настоящий алкоголик.

Ева еще какое-то мгновение не отпускала Рорка, напитываясь чувством покоя и делясь им.

— Мне нужно еще кое-что ко всему сказанному добавить, и потом можно будет об этом забыть. По крайней мере на этот вечер.

— Хорошо.

— Когда я была маленькой — в смысле, уже после того. Когда я была в детском доме, я воображала, что меня похитили у родителей. Что они меня найдут и заберут. И мы будем жить в каком-нибудь хорошем доме, с садом и игрушками. И они будут отличными, идеальными родителями. Они будут меня любить, — Ева закрыла глаза и еще крепче обняла его. — Спустя какое-то время мне пришлось взглянуть правде в глаза. Никто не должен был за мной прийти. Не было ни дома, ни сада, ни игрушек. И мне стало нормально. А однажды мне стало вообще отлично. Я встретила тебя, — Ева, не отпуская его рук, сделала шаг назад. — Рорк, мне чертовски повезло, что ты — моя настоящая жизнь.

Рорк поднес ее руки к губам.

— И всегда ею буду.