Мод фыркнула. «Модикинс», – пробормотала она себе под нос. Ричард, усмехнувшись, открыл было рот, но Мод толкнула его в бок.

– Нет уж. Только Сунне позволено так меня называть. – Она кивнула пастору. – Все, Кевин. Мы готовы.

Пастор улыбнулся. Это был разумный пастор, он ничего не имел против того, чтобы его называли Кевином, а не пастором Кевином, отцом Кевином или как-нибудь в этом роде.

– Хорошо, – сказал он, – представление начинается. Мод. Ричард. Мы собрались здесь сегодня, перед этим прекрасным холодильником из нержавеющей стали, в присутствии всех ваших…

В дверь позвонили.

– Кого там еще принесло посреди свадебной церемонии? – возмутилась Мод.

– Я открою, – сказала Сунна.

Она открыла дверь незваному гостю. Это была женщина с неоново-фиолетовыми волосами до подбородка, выбивающимися из-под вязаной шапочки, и большими карими глазами. Ее лицо было разукрашено крошечными серебряными обручами и заклепками. На ней была объемная, распахнутая, несмотря на холод, зимняя куртка. Под ней – рваные черные джинсы и белая футболка с нацарапанной черным маркером выцветшей надписью «Фугази» на груди. Не самая подходящая одежда для свадьбы.

– О, – пискнула женщина, войдя в крошечную прихожую и топая по коврику, чтобы стряхнуть снег с ботинок. – Это вы?

Сунна нахмурилась.

– Да, – сказала она. – Это я.

Женщина, должно быть, поняла, что ее не узнали.

– Я вас видела в «Стаканчике», почти каждый день. Я хожу туда в перерывах пить кофе. Я работаю в крематории по соседству.

Сунне никогда в жизни не приходило в голову, что люди могут работать в крематориях точно так же, как работают в спортивных залах, цветочных магазинах и пиццериях.

– Ах, – сказала Сунна. – Да. Я видела вас у входа. Я думала, вы были там из-за… ну, понимаете. Потому что кто-то из близких…

– У меня к вам чудной вопрос, – перебила женщина, за что Сунна была ей благодарна. Послышался тихий, но отчетливый щелкающий звук, и Сунна поняла, что это пирсинг в языке женщины звякает о зубы. – Живет ли в этом доме парень… такой высокий, с бородкой, и у него, гм… много пирсинга? – Она указала на собственное лицо. – Еще у него длинные волосы… я не… мне очень неловко, но я помню, как его зовут… когда я его видела, он рассказывал кому-то, что унаследовал большой дом на этой улице… – Она то и дело прикасалась к своему лицу или теребила волосы.

Сунна сердечно улыбнулась женщине.

– Да, – сказала она. – То есть я знаю, о ком вы говорите, но он здесь не живет. Он – владелец этого дома. На самом деле забавная история: он унаследовал дом от умершей тетки, но потом выяснилось, что тетка жива, а значит, он его не унаследовал; но ее посадили в тюрьму, так что дом снова принадлежит ему. Наверное, пока ее не выпустят. А потом… А потом я не знаю. На самом деле не знаю, что будет потом. – Сунна рассмеялась. – В общем, долгая история. А вы ищете квартиру? Я не знаю, как долго дом еще будет сдаваться, все зависит от того, что будет с тетей Ларри.

Женщина, казалось, была удивлена.

– О, нет! Нет, я не… Вообще-то я встретила его летом в продуктовом магазине. Он попросил мой номер телефона, а потом исчез, прежде чем я успела ему его дать. – Она подняла глаза и резко остановилась. – Ой. Сколько у вас тут народу.