В подобных ситуациях слова должны быть мягче, чем дела. Нужно больно бить сепаратистов и при этом говорить о гуманности и диалоге.
В целом: у Каталонии есть шансы. Как она ими распорядится – время покажет.
К аналитике Признания
«Непризнанное государство» (НГ) – во всех отношениях
Таким образом, в синтетическом образе «непризнанного государства» сливаются два образа: самозванчества и героизма, причём героизма юношеского, романтического («бросить вызов» – это прерогатива молодых). Нетрудно догадаться, что политические силы, сочувствующие «непризнанному государству», больше напирают на второе, а его враги – на первое. Более того, государственная мифология НГ чаще всего строится на переадресации обвинения в самозванчестве официально признанным властям. В этом смысле архетипом НГ может считаться Шервудский Лес, контролируемый полевым командиром Робином «Добрым» – который, как мы помним, считал себя и своих людей всего лишь «подданными законного монарха Ричарда».
Это всё, впрочем, лирика – хотя и совершенно необходимая: лирика в форме агитки обычно предшествует сухому языку международной казуистики. Обратимся, однако, к последней. Что такое вообще – «признание»? Какое государство может считаться «признанным», и как возможно государству быть непризнанным? И не является ли словосочетание «непризнанное государство» оксюмороном и химерой?
Для начала – что по этому поводу говорят официальные источники?
Вот энциклопедическое определение из Большой Советской. «
Во всём этом потоке слов важны два: «признание» и «суверенитет».
Несколько слов о «суверенитете». Слово это двусмысленное – оно обозначает и
О суверенитете государственном – тут всё просто. Речь идёт о независимости. То есть подробнее: «Государственный суверенитет означает, что государственная власть, основанная на суверенной воле народа, независима от кого бы то ни было во внутренних делах и в международных отношениях. Государственный суверенитет – это верховенство государственной власти на территории страны; проецированный на международную сферу, он означает, что государство само определяет, какими будут его отношения с другими государствами, а последние не вправе вмешиваться в его внутренние дела».
Теперь – что означает всё это на практике. Будем использовать самый что ни на есть простой и брутальный язык, так проще.
Суверенитет, то есть независимость государств, нарушается сплошь и рядом. Нарушения могут быть разного уровня – начиная от «вмешательства в дела другого государства» и кончая его завоеванием. Теперь: что меняется для государства, если оно признанное? То, что в случае нарушения его суверенитета каким-нибудь нахалом все остальные государства (точнее, их правительства) обязаны как минимум выразить по этому поводу неудовольствие. Государство же, чей суверенитет нарушается, имеет право защищаться всеми средствами, в том числе военными. А также искать помощи на стороне, причём где угодно.
Эти три подразумеваемых права: право на
Соответственно, отказ от признания заключается в отказе от признания этих прав: непризнанное государство не имеет права защищаться, не имеет права искать защиту, и не имеет права даже на сочувствие, во всяком случае – со стороны официальных лиц.
Впрочем, тут есть нюансы. Обычно различают признание «де-факто» и «де- юре». Разница между ними та, что признание «де-факто» не предполагает установления дипломатических отношений, но уже позволяет заключать с государством договора и соглашения (правда, не всякие). Признание «де-юре» называют ещё «окончательным»: предполагается, что признание «де-факто» в случае чего легко взять назад, а «де-юре» – уже нет, ибо признание «де-юре» обычно предполагает обмен посольствами и прочую долгосрочную дипломатическую бижутерию.
На самом деле, конечно, «де-факто» и «де-юре» – всего лишь две ступеньки довольно длинной лестницы. На самых нижних её ступенях – ниже «де- факто» – располагаются разного рода частичные, неполные, сквозьзубные признания каких-то людей – как правило, борющихся за власть – «стороной конфликта», «лидерами повстанцев», «традиционными авторитетами» и т. п. Все эти эвфемизмы сводятся к одному: есть люди, с которыми надо как-то разговаривать и договариваться (ну хотя бы об обмене пленными, если это «ихние сукины дети», или о помощи, если договариваться надо с «нашими сукиными детьми»), однако признавать их за Высокую Договаривающуюся Сторону не хочется или не можется. Разумеется, такое «признание» крайне непрочно, но это всё же больше чем ничего (не говорим «лучше»).
Если же рассуждать с точки зрения прав признанности, то получается такая картина. Признание ниже «де факто» означает, что признаваемым может открыто оказываться
Следующий уровень: признание того факта, что некоторые люди не только существуют и борются за власть, но и худо-бедно контролируют определённую территорию. Тут есть своя номенклатура названий: «местное самоуправление», «вожди племён», «представители народа», «самопровозглашённое правительство» и т. п. С ними можно заключать так называемые «договорённости».
С точки зрения прав признанности, за такого рода образованиями уже признаётся право на самозащиту (не говоря уже о праве искать моральную поддержку). Например, в случае гражданской войны (допустим, в Африке) «наступление правительственных войск на позиции повстанцев» может рассматриваться как «нарушение договорённостей», если «правительство повстанцев» уже заслужило статус «контролирующего территорию».