– Спасибо. Вам не кажется, что кто-то поработал изнутри?

– Изнутри? Вы хотите сказать, что в этом замешан кто-то из моих людей? – Фергюсон бросил на Райдера подозрительный взгляд. Сам он во время налета был в тридцати милях от станции, что снимало с него лично все подозрения; но, с другой стороны, если он каким-то образом оказался вовлечен в это дело, то наверняка постарался бы в день нападения на станцию очутиться как можно дальше от нее. – Не думаю. Десяти хорошо вооруженным людям никакая помощь изнутри не нужна.

– А как им удалось пройти через двери с электронным замком и остаться незаметными для детекторов слежения?

Фергюсон с облегчением вздохнул: это была безопасная территория.

– Дело в том, что фургон ждали и он пришел точно по графику. Когда Карлтон услышал от охранника, стоящего у ворот, о прибытии машины, он, вероятно, автоматически отключил систему электронной сигнализации.

– Допустим. Но как они умудрились найти дорогу туда, куда им было нужно? Ведь это место – самый настоящий лабиринт!

Фергюсон почувствовал себя еще увереннее.

– Нет ничего проще. Я думаю, вы и сами знаете.

– Век живи – век учись. Объясните мне.

– Для того чтобы узнать точный план любой атомной станции, нет необходимости подкупать кого-нибудь из ее работников. Не нужно проникать на станцию и надевать фальшивую форму, снимать копии с чертежей или применять насилие. Не нужно преодолевать тысячи километров до этой чертовой атомной станции, чтобы знать о ней все: какова ее планировка, где именно хранятся уран и плутоний, когда завозят топливо на станцию или когда с нее вывозят отработанное топливо. Надо только зайти в открытый для всех читальный зал Комиссии по атомной энергии, который находится в доме семнадцать-семнадцать по Эйч-стрит в Вашингтоне, округ Колумбия. Вы найдете там немало интересного, сержант Райдер, особенно если вы – злоумышленник, задавшийся целью проникнуть на территорию атомной станции.

– Это что, неудачная шутка?

– Более чем неудачная. Особенно для такого, как я, начальника охраны атомной станции. Там есть картотеки, в которых содержится информация обо всех атомных установках страны, находящихся в частных руках. В зале – кстати, я там бывал – работает очень милый служащий, который по вашему запросу принесет целые кипы материалов о любом ядерном оборудовании, за исключением государственного, разумеется, и многие из этих материалов, на мой взгляд, следовало бы рассматривать как совершенно секретную информацию. Конечно, это смешно, но мне вот почему-то совсем не весело.

– Они, наверное, растеряли остатки мозгов.

Было бы преувеличением сказать, что сержант Райдер потрясен услышанным, – ему вообще было несвойственно чрезмерное проявление эмоций в выражении лица и голосе, но услышанное, несомненно, сильно удивило его.

Фергюсон же производил впечатление человека, у которого слишком сильно затянут галстук.

– Там даже есть ксерокс, и вы можете сделать копии любых нужных вам документов.

– Господи Иисусе! И правительство все это допускает?

– Допускает? Да оно узаконило это. Согласно закону об атомной энергии с поправками от пятьдесят четвертого года, любой гражданин, какой-нибудь там Джон Доу, псих он или нет, имеет право знать об использовании радиоактивных материалов частными лицами. Поэтому, сержант, вам придется пересмотреть свою версию о том, что работники станции имеют отношение к происшедшему.

– Это была не версия, а просто вопрос. Тем не менее считайте, что он снят.

В комнату вошел директор станции, доктор Яблонский. Этот крупный загорелый седоволосый человек шестидесяти с небольшим лет, выглядевший лет на десять моложе, обычно прямо-таки излучал хорошее настроение и жизнерадостность. Но в настоящий момент ему было не до веселья.