Моро сложил список.

– Предлагаю каждому из вас, после того как пройдете в свои комнаты, написать письмо. Письменные принадлежности найдете у себя в комнате. Сообщите самым близким, самым дорогим вам людям, что вы живы-здоровы и всем довольны, если не считать временного ограничения свободы. Отметьте, что вам совсем не угрожали и угрожать не собираются. Конечно, нельзя упоминать об Адлерхейме и мусульманах и хоть как-то намекать на ваше местонахождение. Письма заклеивать не надо, это сделают за вас.

– Цензура, да? – Даже вторая порция виски не смогла утихомирить профессора Барнетта.

– Не будьте наивны.

– Ну а если мы – или я – откажемся писать?

– Если вы не хотите успокоить ваши семьи, это останется на вашей совести. – Он посмотрел на Дюбуа. – Думаю, сейчас мы можем пригласить докторов Хили и Брамуэлла.

– Двух пропавших физиков-ядерщиков? – спросил доктор Шмидт.

– Я обещал представить вам некоторых из моих гостей.

– А где профессор Аахен?

– Профессор Аахен? – Моро посмотрел на Дюбуа, который поджал губы и покачал головой. – Мы не знаем никого под таким именем.

– Профессор Аахен был самым известным из трех физиков-ядерщиков, пропавших за последние недели. – Шмидт всегда был точен, даже педантичен.

– Так или иначе, он исчез не в нашем направлении. Я никогда не слышал о нем. Боюсь, мы не можем отвечать за каждого ученого, решившего исчезнуть или перебежать к противнику.

– Перебежать к противнику? Это невозможно.

– Похоже, именно так поступают американские ученые и их британские коллеги, которые находят заманчивым предложение Москвы предоставить им государственную квартиру. А вот и ваши коллеги, господа.

Если не считать разницы в росте примерно в пятнадцать сантиметров, Хили и Брамуэлл были на удивление похожи. Темноволосые, с худыми интеллигентными лицами, в одинаковых очках в роговой оправе и в хорошо сшитых старомодных костюмах, они выглядели бы очень уместно в зале заседаний совета директоров где-нибудь на Уолл-стрит. Делать какие-то представления Моро не пришлось, поскольку физики-ядерщики с мировым именем составляют очень тесное сообщество. Характерно, что ни Барнетту, ни Шмидту не пришло в голову познакомить их с другими своими товарищами по несчастью.

После обычной церемонии пожимания рук, похлопывания по плечу и совсем не обычного выражения сожаления, что их личное знакомство произошло при столь печальных обстоятельствах, Хили сказал:

– Мы ожидали вас. Верно, коллеги? – и бросил в сторону Моро неприветливый взгляд.

Барнетт ответил:

– А вот нам это даже в голову не приходило. – Под «мы» он явно подразумевал только Шмидта и себя. – Но поскольку вы здесь, мы надеялись, что Уилли Аахен тоже с вами.

– У меня была такая же мысль. Но его здесь нет. Этот Моро сделал идиотское предположение, что Аахен перебежчик. Сразу ясно, что он никогда не слышал об Уилли и тем более не встречался с ним.