– Обычно на такое не идут, за исключением тех случаев, когда хотят сыграть по-крупному. Риск ради преумножения, разве не так, Моро? – Барнетт медленно покачал головой, как бы не веря в услышанное, вспомнил, что у него в руке стакан, и предпринял очередные шаги для подкрепления своих сил в борьбе с ирреальным. – Не зная ситуации, трудно вам не верить. А вот когда она известна, верить просто невозможно.

– О какой ситуации вы говорите?

– О краже радиоактивных материалов и массовом похищении людей. Все это как-то не стыкуется с проповедуемыми вами гуманистическими целями. Хотя не сомневаюсь, при желании вы всему найдете объяснение. Необходимо совсем немного – игра больного воображения.

Моро вновь уселся за стол, подперев подбородок руками. Почему-то он не счел необходимым снять черные кожаные перчатки, в которых все время ходил.

– Мы не больные. И не фанатики. У нас одна-единственная цель – улучшение человеческой породы.

– Чьей именно? Вашей?

Моро вздохнул.

– Я трачу время впустую. Вы, наверное, думаете, что за вас собираются просить выкуп? Не угадали. Возможно, полагаете, что наша цель – заставить вас вместе с доктором Шмидтом изготовить для нас какое-нибудь ужасное атомное оружие? Полный абсурд. Никто не заставит людей вашего положения и убеждений делать то, что они не пожелают делать. Конечно, вы можете предположить – в мире, наверное, так и подумают, – что мы хотим принудить вас работать под угрозой пыток других заложников, например женщин. Нелепость. Должен напомнить, мы не варвары. Профессор Барнетт, если бы я приставил пистолет к вашему виску и приказал не двигаться, вы бы стали двигаться?

– Думаю, что нет.

– Стали бы или нет?

– Конечно нет.

– Как видите, пистолет в данном случае можно и не заряжать. Вы меня понимаете?

Барнетт промолчал.

– Я не буду давать обещаний, что ни одному из вас не причинят вреда, потому что прекрасно вижу – мои слова для вас ничего не значат. Остается только ждать развития событий, не так ли? – Он расправил листок бумаги, лежавший перед ним на столе. – Профессора Барнетта и доктора Шмидта я знаю, миссис Райдер знаю. – Он посмотрел на испуганную молодую девушку в очках. – А вы, очевидно, мисс Джулия Джонсон, стенографистка. – Моро взглянул на оставшихся троих мужчин. – Кто из вас мистер Хейверфорд, заместитель директора?

– Это я, – ответил Хейверфорд, полноватый молодой человек с волосами песочного цвета, явный холерик, и после паузы добавил: – Чтоб у вас глаза повылезли!

– Боже мой, как страшно. А кто мистер Карл-тон, помощник начальника охраны?

– Я.

Карлтоном оказался черноволосый мужчина лет тридцати пяти. Плотно сжав губы, он всем своим видом выражал презрение.

– Вам не в чем себя упрекнуть, – почти заботливо произнес Моро. – Еще не создана система охраны, которую нельзя взломать. – Он посмотрел на седьмого заложника, мертвенно-бледного молодого человека с редкими светлыми волосами, чей гуляющий вверх-вниз кадык словно состязался с дергающимся левым глазом в подаче сигналов тревоги. – А вы – мистер Роллинс из службы контроля?

Роллинс ничего не ответил.