Мы с Васькой тихо начали обходить периметр против часовой стрелки, по большому кругу, стараясь не хрустнуть сучком. Хотя нас бы не услышали, даже если бы мы верхом скакали: в зоне было шумно, и наряд на КПП базарил друг с другом. Сели в кустах, я снова оглядел в ночник пространство перед собой. Двое у КПП, и все. Ноги по-прежнему видны из-под ворот. Остальное шевеление дальше, но мы его теперь не видим. Леха даст знать, если в зоне какая-нибудь нездоровая активность начнется.
– Пошли.
Быстро, но тихо пересекли пространство между кустами и проволочным забором, затем вдоль проволоки прокрались к КПП. Голоса наряда совсем близко, слышно, как один втирает другому что-то про своего соседа, который по ночам водкой торговал. Тот слушает без особого интереса, но и не просит заткнуться. В любом случае разговором они заняты. Из зоны шум, так что, если мы здесь и пошуршим немного, ничего страшного. В чем основа плана? В том, что на крыше караулки нет проволоки. Вокруг есть, а на караулке – нет. Возможно, и должна была быть, но то ли ремонт какой-то шел, то ли и не положено ей там висеть, караула хватает. Похоже, что ремонт шел, торчат какие-то железяки. Пока электричество имелось и караул стоял на месте, это было не критично, а вот теперь нам лазейка.
– Давай, разуваемся, – шепнул я.
Мы сбросили рюкзаки на землю, быстро стянули ботинки, я смотал на конце толстого репшнура
Полежали пару минут, прислушиваясь – нас никто не заметил, голоса из-за среза крыши продолжали звучать спокойно. Ну пусть так и дальше звучат. Леха, за шухером следящий, тоже ни гугу.
Я показал жестом: «пошли», мол. По рубероиду не поползаешь на брюхе, шуршать будет, поэтому пошли, сильно согнувшись, вытянув перед собой пистолеты. Чем ближе к краю крыши, тем медленней, и наконец показалась голова одного из караульных. Он стоял лицом в нашу сторону, смотрел на собеседника и кивал. Это был самый опасный момент всего плана: подними он глаза – и мы обнаружены. Здесь уже на скорость все. Мы разом шагнули вперед, показалась голова второго, повернутая к нам стриженым затылком. Это Ваське, а я трижды подряд выстрелил одиночными в лоб говорившему. И одновременно с моими тихими выстрелами рядом защелкал ПБ Кэмела.
– Сергеич, наряд умер, – сказал я в гарнитурный микрофон. – Держи дверь.
– Вижу, прикрываю.
Еще через минуту мы повисли на руках и вполне бесшумно спрыгнули внутрь периметра. Замерли, осмотрелись. Тихо.
Вторые, решетчатые ворота «шлюза» были открыты нараспашку, караульные их запирать не стали. Оттащив оба тела под самую стену караулки, в тень, мы взяли с них автоматы – деревянные «семьдесят четвертые» с подсумками – и протолкнули под ворота. Подберем попозже – «результат» как-никак.
Я огляделся вокруг – никого, никакой суеты, расстрел караульных никто не заметил.
– Леха, что на вышках?
– Никакого шевеления, – послышалось в наушнике.
– Кэмел, пошли.
Все так же, не распрямляясь, на полусогнутых, удерживая пистолеты двумя руками, мы потекли в сторону двери, ведущей в караулку изнутри зоны. Присели, прислушались. Тишина. Ни звука. За черными стеклами – ни одного огонька. Никого.
Я направил длинный глушитель ПБ на дверь, Васька подергал ручку. Дверь легко распахнулась, без единого скрипа. Ну и славно, меньше шуму. Я пошел первым. Как и ожидалось, ни в одном помещении никого не оказалось. Пустота, темнота, затхлый воздух. Выбрались наружу, за периметр, облегченно вздохнули. Тут даже если шухер поднимется, по-любому отобьемся. Усевшись на землю, быстро обулись, натянули рюкзаки, подхватили автоматы и снова пошли в зону, но уже через открытые двери КПП.
Прокрались внутрь под прикрытием грузовика, обошли флигель, подхватили трупы наряда за шиворот, затащив их внутрь, чтобы случайно никто не увидел. Ножами с их одежды нарезали тряпок, навертели жгутов.
– Леха, Сергеич, мы идем к машинам, – сказал в микрофон. – Пасите подходы.
– Понял, – слышно в наушнике.