– В смысле я хочу быть уверен, что Тимохин сказал именно то, что сказал. Что я не принимаю решений на основе непроверенной информации. Что твои костоломы или «уроды»… да, да, знаю я про «уродов», не выбили из него то, чего он на самом деле и не знал.

– То есть хочешь, чтобы следствие перешло прямо к тебе?

– Нет, я не умею вести следствие, – покачал головой Салеев. – Веди его ты. Но в моем месте, с моей охраной, и на допросах буду присутствовать я сам или тот, кому я доверяю.

– А это решение ты не изменишь при каких-нибудь новых сильных эмоциях? – вздохнул Пасечник.

– Я когда-нибудь свои решения менял?

– Ну все бывает в первый раз. Обстоятельства очень уж уникальные. Ладно, мы договорились. Тимохина сегодня отправят на неделю поработать на новый КП, там его и надо взять. И полная изоляция. И еще… – Пасечник, не смущаясь грубостью поступка, уставил указательный палец в лицо Салееву. – Если какая-то информация уйдет в сторону, потому что кто-то из твоих не умеет секретность соблюдать, – я вывалю все на общее рассмотрение. Сами разбирайтесь. Мы в этом друг друга поняли?

– Поняли, – спокойно кивнул Салеев. – Здесь будут думать, что Тимохин трудится и будет там не меньше недели.

На этом разговор с «министром обороны» и закончился. Исходом Пасечник был доволен. «Ведомственная ревность» в данном случае была лишней. Расследование вторгалось в детскую дружбу, то есть в область иррационального. Это как вмешиваться в чьи-то семейные отношения, что умные люди обычно не делают никогда. Поэтому второй по важности задачей после открытия истины было создание ситуации «разбирайтесь сами». «Пасеке» следовало как можно меньше влезать в эту историю, учитывая еще и то, что кого-то удобней, чем одетые в черное эсбэшники, для обвинения во всех смертных грехах на территории Центра не было.

Усимов, вызванный заранее, дожидался Пасечника у него в кабинете, попивая чай и читая какую-то толстую книгу.

– Вань, что почитываешь? – поинтересовался Пасечник.

– Гончарова, «Обрыв», – захлопнул тот книгу и убрал в сумку.

– Что? – поразился генерал, вспомнив что этот старинный сентиментальный роман любила читать еще его покойная мать.

– «Обрыв», – повторил Усимов. – Очень романтично и мило, на фоне происходящего так вообще лекарство для души.

– Ну ты даешь… – откровенно поразился генерал, после чего перешел к делу. – Ваня, есть добро от Салеева. Задерживают его они, на КП, как и предполагали. В подвале там вполне людей содержать можно, даже сортир есть, с этим без проблем. Ты езжай туда. Возьми кого-нибудь, с кем тебе работать удобно, и езжай. Такого, чтобы крови не боялся.

– Я сам не боюсь, – улыбнулся любитель сентиментальных романов. – Но думаю, что даже до ТАПа[65] не дойдет, Тимохин человек интеллигентный, где не патлы, так там борода, или наоборот, такие быстро колоться начинают.

– Все равно возьми, потому что все остальные люди там от Салеева будут. А ты один не справишься.

– Хорошо, – кивнул Усимов. – Панченко и Митяхина прихвачу.

– Прихвати. И гоните туда вперед, чтобы до Тимохина успеть. Как его заберут, начинайте допрашивать. Но тут момент – следите, чтобы с вами был кто-то из салеевских, чтобы к нам потом никаких претензий.

– Я понял.

– Ну и езжай, если понял.