Рысь молчала. Джек продолжала говорить, повышая голос:

– А, не знаешь? Или предпочла бы не слышать горькой правды?

Она остановилась посреди комнаты и окинула Рысь долгим оценивающим взглядом, но ответа дожидаться не стала:

– Он велел мне скорее возвращаться, чтобы они подлечили меня перед новым заданием. И больше у него ничего не нашлось мне сказать. «Подлечить», мать твою. Как будто мне просто пластырь нужен был. Он даже не потрудился спросить, как я.

– Не верю, – отрезала Рысь.

– Поверь. А то чего бы мне, как ты думаешь, было изображать перед ними собственную гибель? Да я бы ни за что не вернулась к этим людям, не стала бы на них работать. А они бы меня никогда не отпустили. Живой – никогда. Я готова была положить жизнь ради задания в Израиле, ради Организации, а они мне что-нибудь дали взамен? – Джек кричала.

– И ты думаешь, что ложью смогла бы от всего этого отделаться?

– Я воспринимаю это как попытку переписать историю своей жизни, – Джек снова кружила по комнате, как раненый зверь.

– Поверить не могу, что они так с тобой обошлись. Не может быть.

И хотя у Джек были выдающиеся способности в искусстве обмана, Рысь могла положиться на свои инстинкты, никогда не подводившие ее в вычислении лжи. И они говорили, что все в поведении Джек было искренним.

Но она просто не могла заставить себя поверить, что ОЭН были способны так обойтись со своим оперативником.

Джек отвела взгляд.

– Не может быть? А разве это чем-то отличается от того, что они делают сейчас? Они приказали меня убить, Кэссиди.

Она шагнула навстречу Рыси, на лице Джек была мольба. Мольба о том, чтобы ее дослушали.

Свободной рукой Кэссиди выхватила из заднего кармана нож и молниеносно метнула его в Джек. Та и опомниться не успела. Нож пролетел в считанных сантиметрах от ее головы и вонзился в оконную раму позади Джек.

Это был предупредительный бросок – требование не приближаться.

Рысь вела себя, как кошка, решившая показать коготки.

– Учти, я никогда не промахиваюсь, – процедила она.

Джек вовсе не выглядела удивленной, но остановилась, где была.

– Я знаю, – пробормотала она, но больше не шевелилась.