– Да.

Теперь Джо размышляет вслух, забыв даже о своем треморе. Я иду за ним по коридору к лестнице. Внезапно он останавливается, удивленный какой-то мыслью.

– Утечка газа входила в оба плана.

– Оба?

– Внешний и внутренний.

Я не понимаю. Джо, кажется, позабыл, что я все еще рядом. Он поднимается на два пролета к тяжелой двери пожарного выхода. Открыв ее, мы выходим на крышу больницы – голый бетонированный прямоугольник. Порыв ветра едва не сбивает меня с ног, и Джо хватает меня за плечо, чтобы удержать. Над головой нависает серобрюхое небо.

У нас под ногами мотки проводов и жерла кондиционеров. Низкая кирпичная стена, облицованная белым камнем, поднимается на границе здания. По ней бежит проволочная изгородь, увенчанная колючей проволокой.

Джо медленно двигается по периметру, периодически поглядывая на соседние дома, словно настраивая внутренний компас. Дойдя до северо-восточного угла, он приближается к забору.

– Видите парк вон там – тот, где фонтан? – Я слежу за его взглядом. – Это место сбора во время эвакуации. Все, покинувшие больницу, встречаются там. Вы должны были быть среди них. Как они могли догадаться, что вы остались в здании?

Теперь я наконец его понял.

– Возможно, он должен был спрятаться в палате и убить меня, когда я вернусь.

– Или же они собирались убить вас снаружи.

Джо опускается на колени и изучает тонкий слой сажи на белом камне. Эта черная пленка покрывает в Лондоне все от дождя до дождя. На поверхности видны три кружочка диаметром с пенс. Джо переводит взгляд на пол, где у стены видны два пятна побольше.

Кто-то встал здесь на колени и установил штатив – одинокий снайпер, палец на курке, ресницы задевают прицел, глаза изучают парк. У меня по спине бегут мурашки.