– Машину не подняли. Нет крана. Сюда надо притащить какой-нибудь плавучий кран.

– Зачем? Ты хочешь сдать её в металлолом?

– Но вы же сами спросили: достал я машину или нет.

– Это я образно, Володя. Образно. Аквалангисты спускались?

– Да, спускались. Нашли пока только тело Юшкевич.

– Остальные где?

– Не знаю.

– А кто знает? Володя, ты теперь мой зам. И погоны у тебя стали генеральскими. Я на тебя надеялся. Когда обнаружили Юшкевич? Во сколько?

– В четыре ночи.

– Почему меня не разбудил?

– Думал, вы спите.

– Сейчас уже час дня. Где ты был?

– Спал. Умаялся за ночь.

– С такими кадрами я долго здесь не просижу. И что ты намерен делать?

– Выполнять ваше указание.

– Тьфу! Поговорили. Дуй немедленно по старому адресу и проверь каждую квартиру. Знаю я эти штучки. Они где-то там отсиживаются. Если не будут открывать – ломайте дверь. Но чтобы проверили каждую квартиру! Слышишь меня?

– Так точно.

Закончив разговор с Нутрецовым, Гаков проворчал про себя: «Бесполезный, но преданный. Думает, что за преданность его будут всё время наградами и деньгами осыпать. Хрен тебе! Хотя и от его преданности мало толку. Сегодня он предан мне, вчера Проскурину, а завтра Калачову будет задницу лизать. Преданный подхалим – наиболее опасный из ручных животных. Кусает больно и в самый неподходящий для тебя момент. Ладно, пусть пока работает. Пусть ищет Калачова. Зачем? Не люблю, когда где-то за спиной прячется сильный соперник. А Гена может быть опасен. Может, даже очень может».

Гаков нажал кнопку и скомандовал:

– Заводите.