26 апреля

Сочи, убежище №3

Партия ещё не проиграна…

До нового убежища добрались без приключений. Улицы были пустынными. Вообще никого. Комендантский час в действии. Но дело, скорее всего, не только в нём. Полицейские тоже люди. А зачастую и нелюди. И ничто человеческое им не чуждо. А зачастую и античеловеческое. Они с энтузиазмом восприняли новые законы. И это вполне закономерно. Для большинства полицейских, чем строже законы, тем шире карман. Почему тогда их не видно? Ночь. В четыре часа ночи любую жадность побеждает страх. В современной России только редкого мужества полицейский может безбоязненно выйти на улицу ночью. Поэтому остаток ночи они проводят в опорных пунктах, способных выдержать трёхмесячную осаду неприятеля. Сидя внутри этих неприступных фортов, они никого не боятся.

Так рассуждала Алиса, когда они, наконец добрались до явочной квартиры.

Кацэ выглядел жалко. Он открыл двери тихо, спокойно, понурив голову и отведя взгляд в сторону. Его левый глаз украшал монументальный бланш. Я сразу всё поняла. Скотина! Идиот! Моя рука инстинктивно решила восстановить пропорции на его лице. Но Калачов успел перехватить мой кулак. Он затолкал нас на кухню, освещаемую восходящим солнцем, и насильно усадил на табуреты. Сел сам и обратился к этому уроду:

– Рассказывай!

Кацэ всё также боялся смотреть нам в глаза. Опустив голову и уперев руки в колени, он вздохнул и выдавил:

– Прости, командор, я маху дал.

Я снова не выдержала:

– Лучше бы ты сдох! Маху он дал.

Но Калачов вновь остановил меня:

– Остынь, Алиса.

Командор был бледен, как лист ватмана. Вот уж никогда не думала увидеть его таким. И тут до меня дошло – Лиза! Её нет! Калачов ничего не говорил, но было ясно, что он всё понимает. Лиза не смогла! Не смогла добраться до убежища. Иначе бы она встречала нас в дверях. Пытаясь справиться с эмоциями, генерал отвернулся и замер… Ещё этот урод с фингалом под глазом. Я вновь на него наехала:

– Где Шелехов?!

Командор активно потёр лицо и встрепенулся, стараясь отогнать негатив на второй план. Предложил спокойным голосом:

– Давай, Кирилл, рассказывай.

Кацэ мотнул головой: