Отец вздохнул, сделал вид, что привычен к нескромным просьбам.

– Так получилось, что я литератор, – отчего-то с отвращеньем произнес Шклянский. – Я пишу книги. И я хотел бы…

Он замялся, поставил стакан с газировкой на полку, достал из кармана книгу.

– Я хотел, чтобы вы… Понимаете, все книги любимы автором. Но одна из них… Я считаю ее своей безусловной творческой удачей. Не могли бы вы ее вандализировать?

Отец промолчал.

– Понимаю. – Шклянский кивнул. – Понимаю и ценю вашу щепетильность. Но если бы вы могли взглянуть шире…

– Нам бы ховер, – перебил я.

Отец взглянул на меня строго.

– Не слушайте его, – сказал отец. – Он шутит.

– Не до шуток тут, – продолжал я. – Без ховера жить тяжело – в школу по три часа каждый день добираюсь. Но ладно я, вот отец на службу по пять часов добирается. Вы сами художник, должны понимать.

Отец поперхнулся от моей наглости.

– Да, я понимаю, – неожиданно согласился Шклянский. – Без ховера как без рук. Я, пожалуй, что-нибудь придумаю. У моего приятеля есть лишний. Разумеется, не новый, подержанный, возможно, он…

Отец взял из рук Шклянского книгу.

– Спасибо! – Шклянский искренне вспыхнул. – Спасибо!

Шклянский начал пятиться к выходу.

– Спасибо вам большое…

– А вы сейчас к Ае? – спросил я.

– Да, – кивнул Шклянский. – Мы работаем над моим новым романом…

– А можно я с вами?

– Зачем тебе? – натужно улыбнулся Шклянский.