Да, примерно то же самое говорил и отец Генрих. Но тогда почему именно местные церковники вписаны в Дневник как еретики? В чем крамольное отличие, если не могу уловить разницы?

Впрочем, эти вопросы я решил отложить на потом – мы пришли к церкви. Здание угрожающе бросило тень на улицу, откуда нас вывел паладин.

Я ожидал, что пройдем в подвал, но вместо этого брат Томас направился к центральным дверям. Толкнув тяжелую створку, пригласил войти внутрь. У меня даже появилась скромная мысль, что все же выйду из этих стен живым, но постарался задушить ее в зародыше – пока не ясны причины моего пришествия сюда, лучше предполагать самое худшее.

Сотник всегда говорил, жизнь имеет всех, так что всегда нужно быть готовым оказаться в самой заднице. Тогда и будут поводы порадоваться, если этой самой задницы не случилось. А вот если ты ожидаешь благоприятного исхода – разочарований не избежать. И, надо признать, его философия мне близка.

Внутри каменного коридора, украшенного витражами, царили прохлада и полумрак. Проводив вырвавшееся изо рта облачко пара, шагнул вперед. Двери за спиной с громким стуком закрылись, отрезая от мира. Все, обратной дороги не будет, подумал я, по привычке ощупывая меч. Эх, а ведь у Асхана амуницию заказал. Пропадет теперь моя награда в чьих-то чужих руках. Да и Альисьяра не получит обновок. Сколько планов – и все псу под хвост.

В центральном нефе было пусто. Ни прихожан, ни служителей. Только тишина, солнце из цветных стекол да ощущение довлеющей мощи, исходящей от креста, вырезанного из цельного куска мрамора.

Я остановился лишь перед алтарем, покрытым алой парчой. Вокруг пахло ладаном, воском и восточными маслами. Расставленные по всему периметру свечи сейчас были потушены, но я прекрасно представлял, как специальный служка ходит вокруг, разжигая огонь на каждой из тысячи. Интересно, их этому учат или сразу выдают спички, и ходи себе по кругу?

Усмехнувшись, повел глазами по сторонам. Неприметная дверь в исповедальню была приоткрыта. Небольшое свечение в соседнем окошке, предназначенном для священника – там горела тихая лампада. Что ж, судя по всему, мне туда.

Оглянувшись в последний раз, отметил, что брат Томас куда-то испарился, хотя вроде как заходили вместе. Впрочем, так даже лучше – если со мной действительно просто поговорят, ничего страшного не случится. Тоже умение видеть ложь не страшно – мне нечего скрывать даже от еретиков. Я – наемник, мое дело рубить головы, а не плести подковерные интриги. Да и все равно же не понимаю, в чем их разница.

Осторожно прикрыв за собой створку, опустился на жалобно скрипящую лавку. Мягкое сидение давно продавили тысячи других исповедующихся. Впрочем, Церковь в целом призывает к аскезе, так что хорошо, что подкладка все же хоть какая-то есть. Или это специально, чтобы прихожанин, так сказать, не задерживался?

– Здравствуй, сын мой, – заговорил надтреснутый старческий голос по ту сторону окошка.

– Здравствуйте, святой отец.

– Давно ли ты исповедовался?

Я машинально покачал головой.

– Честно говоря, не помню. Но если можно счесть за исповедь рассказ о нескольких убийствах нежити да разбойников – вроде бы не так уж и давно.

Некоторое время священник молчал. Мне даже показалось, меня попросту разглядывают сквозь мелкое решето окна. Впрочем, пусть смотрит, мне не жалко.

– Бессмертный наемник, – заговорил старик. – Однако ты выбрал интересную профессию, сын мой.

Я пожал плечами.

– Когда привыкаешь умирать, заработок мечом становится самим собой разумеющимся.

– И как много раз ты возвращался с того света?