– Это продолжается уже вторую ночь. В первый раз это было ужасно, но я пережил этот ужас. Вчера вечером ожидание ночного кошмара показалось мне даже хуже самого кошмара… пока кошмар не наступил. Только тогда я понял, что такое настоящий ужас. Я не спал до самого утра, но потом он снова повторился, и с тех пор я нахожусь в таком состоянии, которое сравнимо разве что с предсмертной агонией… А сейчас я в ожидании сегодняшней ночи…

Прежде чем он закончил предложение, ко мне снова вернулась четкость мысли, и я решил, что для Джейкоба будет лучше, если я буду разговаривать с ним беззаботным тоном.

– А вы наоборот попробуйте сегодня заснуть пораньше… До наступления вечера. Сон освежит вас, и, обещаю, после сегодняшней ночи плохие сны больше не будут беспокоить вас.

Но он только безнадежно покачал головой. Еще какое-то время я посидел с ним, потом попрощался и ушел.

Дома я сразу стал готовиться вернуться обратно к Джейкобу Сэттлу, так как принял решение разделить с ним сегодняшнюю бессонную ночь в коттедже на пустоши. Я решил, что если он заснет до заката, то проснется задолго до полуночи, поэтому, когда городские часы пробили одиннадцать, я уже стоял у его двери с сумкой, в которой находились ужин для меня, большая фляга, пара свечей и книга. Яркий лунный свет заливал всю пустошь, здесь было светло почти как днем. По временам черные тучи проплывали по небу, и когда они заслоняли луну, сразу же наступала кромешная темнота. Я тихо открыл дверь и беззвучно вошел в дом, чтобы не разбудить Джейкоба. Он спал бледным лицом вверх совершенно неподвижно и опять был весь покрыт потом. Я попытался представить себе, что сейчас видят эти закрытые глаза, даже во сне остававшиеся скорбными, со страдальчески приподнятыми бровями, но не смог ничего придумать, поэтому стал ждать, когда он проснется. Это произошло так неожиданно и быстро, что у меня чуть не остановилось сердце: с его побелевших губ сорвался крик, явно вызванный увиденным во сне, он приподнялся и снова упал на подушку.

«Если это сон, – подумал я, – то он является порождением какой-то действительно ужасной реальности. Что такого страшного могло произойти с ним в прошлом? О чем это он говорил?»

Пока эти мысли проносились у меня в голове, он понял, кто находится рядом с ним. Мне показалось весьма странным, что сразу после пробуждения он осознал, что уже не спит. Обычно человек, проснувшись, какое-то время еще не может понять, что его окружает, реальность или сон. Вскрикнув от радости, он схватил мою руку и стал трясти ее влажными, дрожащими ладонями, так испуганный ребенок цепляется за того, кого любит. Я попытался успокоить его:

– Ну все, все! Все хорошо! Я пришел, чтобы остаться с вами сегодня ночи. Вместе мы попробуем раз и навсегда прогнать ваш страшный сон.

Неожиданно он отпустил мою руку, откинулся на подушку и закрыл глаза ладонями.

– Прогнать… страшный сон? Ох! Нет, сэр, нет! Ни один смертный не в силах прогнать этот кошмар, потому что он рожден самим Господом Богом… и запечатан здесь, – он несколько раз ударил себя ладонью по лбу. Потом продолжил: – Сон этот всегда один и тот же, но с каждым разом он набирает силу и мучает меня все больше и больше.

– Что же вам снится? – спросил я, подумав, что, возможно, ему станет легче, если он поговорит об этом, но он лишь испуганно отшатнулся и после долгого молчания сказал:

– Нет, лучше будет не рассказывать. Может быть, он тогда не повторится.

Значит, было что-то такое, о чем он не хотел мне рассказывать… Что-то помимо сна, поэтому я сказал:

– Что ж, хорошо, надеюсь, больше этот сон к вам не вернется. Но если все-таки он повторится, вы все мне расскажете, договорились? Я вас прошу об этом не из любопытства, а потому, что считаю, что, если вы выговоритесь, вам станет легче.

Он ответил, как мне показалось, даже не мрачно, а обреченно:

– Если это повторится, я расскажу вам все.

Потом я попытался отвлечь его от тягостных мыслей. Достал из сумки ужин и предложить ему разделить со мной трапезу, не забыв и про содержимое фляги. Через какое-то время он успокоился, и когда я предложил ему выкурить со мной по сигаре, с радостью согласился. Мы курили целый час, разговаривая на самые разные темы. Мало-помалу его разморило, сон возложил свои нежные руки ему на веки. Он и сам понял, что засыпает, поэтому сказал мне, что теперь с ним уже все хорошо и я могу оставить его одного. Однако я возразил, что намерен дождаться дня, чтобы убедиться, действительно ли ему уже нечего бояться. Я зажег вторую свечу и взялся за книгу, а он лег спать.

Постепенно книга увлекла меня, я так углубился в чтение, что встрепенулся, лишь когда она выпала у меня из рук. Бросив взгляд на Джейкоба, я убедился, что он спит, к тому же для меня было большим удовольствием увидеть на его спокойном лице безмятежную улыбку. Его губы беззвучно шевелились. Я вернулся к книге и в следующий раз проснулся уже оттого, что со стороны кровати послышался голос, от которого у меня мурашки пошли по коже:

– Нет, только не с красными руками! Нет! Нет!

Я посмотрел на него, он все еще спал, однако в следующую секунду глаза его раскрылись и он повернулся ко мне, на лице давешнее выражение полного безразличия по отношению ко всему окружающему. Я сказал: