— Это довольно странная история, сэр. Быть может, вы слышали что-то о старом графе, докторе Олдсдорме?

— Говорили, он был ученым, но многие считали его попросту сумасшедшим!

— Он им не был, — возразил Уинстон, — а просто был странным. Моя дорогая супруга была его младшей дочерью. Я едва знал его. В первые месяцы после свадьбы он сообщил нам о желании уехать за границу. Кажется, в Святую землю. Перед отъездом он вручил шкатулку моей жене, сопроводив следующими странными словами: «Храни это до моего возвращения, ибо однажды я вернусь. Не отдавай ее в другие руки и не открывай. Если вы умрете до моего возвращения, передайте ее супругу, а позже, если понадобится, сыну. Вы несете за нее громадную ответственность». Он так и не вернулся. Моя дорогая супруга скончалась. Я продолжал хранить шкатулку, но должен признать, что особо не думал о ней.

— Жаль, — прошептал незнакомец.

— Почему вы так считаете, сэр?

— Вы вскоре это узнаете, — сурово ответил монах. — Продолжайте. Ваша покойная супруга была единственной дочерью старого графа?

— Нет, был еще сын. Он намного старше. Он учился медицине, но всегда жил в стороне от отца. После смерти моей жены Джо сумел получить от высших юридических властей копию акта о смерти своего отца. По праву старшинства он получил значительную часть состояния графа Олдсдорма, но титула ему не передали. Ни мне, ни моему сыну не досталось ни пенни, так гласил закон. Но меня это не очень занимало. Я не знаю о судьбе медной шкатулки. Я оставил ее в доме, где мне уже ничего не принадлежало.

— Вы собирались добраться до вашего шурина Джо, живущего в Бредфорде?

— Да, сэр. Он важный чиновник, который может нас защитить.

— Возможно, но пока вы закончите свое путешествие здесь. Дороги на Бредфорд закрыты для вас и вашего сына. Вы будете моими гостями. Эти развалины более удобны, чем кажется. Этой ночью будете спать на скамье вместе с Джеймсом, а завтра мы займемся вашим устройством.

Решение было принято, и доктор Уинстон провел спокойную и очень приятную ночь. Утром странный монах указал им на соседнюю келью с достаточным количеством мебели с очагом, где пылал хороший огонь. Был и шкаф с достаточным количеством пищи.

Для двух преследуемых человек начался новый довольно приятный период жизни. Джеймсу разрешили охотиться и рыбачить, не удаляясь от заброшенного аббатства. Впрочем, этого не требовалось, чтобы ловить рыбу и добывать дичь. Лесной пруд был богат рыбой, щуками и карпами, а стаи синих чирков, крякв, шилохвостов ежедневно опускались на незамутненное зеркало пруда.

К своему величайшему сожалению, доктор Уинстон больше не встретился с «безумным монахом». Дверь его кельи была заперта. Казалось, что его вообще не было в аббатстве.

Прошло несколько дней. Чистый воздух, насыщенный ароматом смол и трав, укрепил здоровье юного Джеймса, а здоровая пища быстро превратили бледного подростка в крепкого юношу. К своей великой радости, отец и сын обнаружили маленькую часовню в конце одного из заброшенных коридоров. Она была в хорошем состоянии. Для них стало утешением возможность помолиться. Джеймс с удовольствием украсил часовню поздней зеленью. Джеймс быстро преодолел страх перед развалинами, которых боялись местные жители. Он почувствовал себя, как у себя дома. Даже когда опускались сумерки, он отправлялся помолиться перед одиноким алтарем часовни. Однажды, когда он по привычке помолился и в последний раз осенил себя крестом, в темноте послышались шорохи. Он недоуменно остановился, не зная, остаться или убежать, когда послышался тихий нежный голос.

— Помолись за своего деда, Джеймс!

— Кто вы? — спросил испуганный мальчуган.

— Помолись за своего деда Олдсдорма, Джеймс! — печально и устало повторил голос.

Мальчик оглянулся. Последние лучи с запада проникали через полуразбитые витражи. Вся внутренность часовни была хорошо различима, но нигде никого не было. Преодолев страх, он встал на колени на холодные камни и произнес молитву.

— Да сжалится Господь над моим дорогим дедом, — закончил он молитву, хотя почти не слышал упоминаний о старике.

— Спасибо, Джеймс! — послышался издалека тот же голос.