Виллор повернул голову и встретился с внимательным взглядом своего слуги. Шейд побарабанил пальцами по подлокотнику, раздумывая. Затем отрицательно покачал головой.

– Нет. Во-первых, он пока не обладает опасной информацией. Во-вторых, в Ордене могут сопоставить его исчезновение с нашей беседой. И без того несложно понять, что я отправил его по своему поручению. Да и не подводил он меня ни разу. Предупрежу, чтобы помалкивал. В любом случае, отговорюсь. Я пока не заслужил недоверия среди братьев.

– Как скажете, ваше благородие, – Тим выпрямился. – Позволите прогуляться?

– Иди, – отпустил его Эйдан, уже зная, куда пойдет гулять Лерс. Сегодня вечером он принесет первые сведения. Нужно было сразу отправить его к местному жулью. Слишком увлекся своими переживаниями… плохо. Инквизитор покачал головой и поднялся с кресла. Его ожидал поход в ратушу.

Виллор быстро переоделся, повернул голову в сторону зеркала, чтобы бегло оценить свой внешний вид, но остановился, уже подняв ногу, чтобы сделать шаг, опустил ее и полностью развернулся, пристально следя за своим отражением. Неспешно приблизился к зеркалу и склонил голову к плечу, разглядывая себя. Он изменился. Прав Тимас, шейд осунулся, и теперь скулы стали четче выделяться, сделав узкое лицо жестче. Глаза лишились своего извечного выражения равнодушия, лихорадочный блеск придавал им некую безуминку. Из-за плотно поджатых губ выражение лица инквизитора казалось злым. Впрочем, он был далек от благодушия, особенно сейчас, когда блаженную негу затаившегося счастья сменили подозрения, возможно, не лишенные основания. А за ними пришел страх, что подозрения могут подтвердиться… Эйдан был не готов следовать своим принципам, не в этот раз.

– Диковатый видок, – наконец подвел итог осмотру инквизитор. – Я так распугаю чинуш вместо того, чтобы расположить к себе.

Нужно было успокоиться, но мысли не позволяли сделать этого. Эйдан вернулся к креслу, уселся в него и, откинувшись на спинку, закрыл глаза, выравнивая дыхание. Перед внутренним взором появилась Ливиана Ассель. Не из грез – настоящая. Такая, какой она предстала ему сегодня. Вспомнилось собственное волнение в предчувствии скорой встречи, и трепет, охвативший душу и тело, пока он отсчитывал шаги до двери гостиной, и то внутреннее ликование, когда лежал на траве в роще после визита. Это было… волшебно. Да! Словно истинное волшебство, пробудившее и насытившее душу светом. Крылья, распахнувшиеся еще пару часов назад, сейчас нещадно трещали, ломаясь под грузом открывшихся обстоятельств. И полет, вознесший под небеса, оборвался стремительным падением на самое дно пропасти, где огненной лавой бурлило отчаяние.

– Нет, – мотнул головой Эйдан. – Не смогу.

«Еще ничего не доказано», – вспомнились ему слова Тима. Да, пока нет доказательств, остается надежда. Но если надежда исчезнет? Что если домыслы обретут плотность и вес фактов? Любовник? Ерунда. Достаточно выпустить Горта, и он сам сбежит от Ливианы. В крайнем случае, всегда остается Тимас, который устранит помеху, и госпожа Ассель даже не поймет причины, по которой исчез ее дружок. Но в том-то и дело, что составленный портрет вдовы противоречил наличию другого мужчины. Если только она согласилась на краткую связь ради зачатия… Впрочем, это вскоре выяснится, и пусть уж лучше будет краткая интрижка с согласия мужа, чем…

– Только не магия, – прошептал Виллор, накрыв лицо ладонями. – Только не проклятая магия отступников.

Если об этом узнают в Ордене… Инквизитор оторвал руки от лица и уставился в одну точку. Он на мгновение представил, как братья входят в дом вдовы, предъявляют обвинение, берут ее. Он так ясно увидел окаменевшую маску на побелевшем лице Ливианы Ассель, чуть расширенные глаза и попытку увидеть сына в последний раз. Даже если не казнь, то каторга ей обеспечена.

– Именем закона, – глухо произнес шейд и с яростью ударил кулаком по подлокотнику: – К бесам, нет! – Он стиснул зубы, сузил глаза и еще раз мотнул головой. После рывком поднялся с кресла, тряхнул головой, отбросив челку, со лба и отдернул сюртук. – Я не оставлю им и шанса, – решительно произнес он и направился на выход из номера.

Уже дойдя до двери, Виллор обернулся и оглядел комнату шальным взглядом. Он готов поступиться своими принципами? Неподкупный и безжалостный старший инквизитор, едва ли не живая легенда среди собратьев, он и вправду хочет поступиться собственными совестью и честью ради малознакомой женщины, которой плевать на него? Его дело – то, чем Эйдан занимался с пятнадцати лет, считая обучение. Ливиана Ассель – случайная жертва, симпатию к которой превратила в любовь магическая печать. Не будь этих наведенных снов, которые сроднили его с вдовой, сделали привычными мысли о ней, разожгли огонь, дремавший в сердце, связали с чужим ему человеком – не будь снов, он бы мог забыть о женщине уже на следующий день после того, как покинул ее дом…

– Кажется, мне есть за что сказать спасибо суке Мирис, – усмехнулся Эйдан. – Теперь я хотя бы знаю, что всё еще жив. Даже если это и останется только моей болью.

Он открыл дверь и вышел в гостиничный коридор. Да, шейд был готов изменить своему делу, хотя бы в этот раз, ради чужой, но уже близкой ему женщины. Мир без Ливии Ассель казался Виллору слишком угрюмым, жить в таком мире не хотелось, даже если это разорвет их связь.

– Безумие какое-то, – прошептал Эйдан и с усмешкой покачал головой.

Да, безумие. И чем дальше, тем ясней это становилось. Однако он никогда не был так ни в чем уверен, как в своем решении защитить вдову, если, конечно, ее вина будет доказана.

– Если, – повторил инквизитор сам для себя.

– Вы что-то сказали?

Эйдан стремительно развернулся и взглянул на молодого Вирса. «А что если отец ребенка он?» – мелькнула неожиданная мысль. Он неравнодушен к жене покойного родственника, в этом шейд уже успел убедиться лично. Молод, здоров, крепок, к тому же имеет кровное родство с судьей. Возможно, у них можно найти общие черты, если заняться этим. И если Вирс – отец маленького Асселя, тогда опасаться нечего. Во-первых, исчезает главное подозрение в использовании магии, во-вторых, Ливиане он безразличен, в-третьих, понятно, почему хочет продать дом и исчезнуть. Виновник торжества, доведенный до отчаяния ее равнодушием, или же озлобленный отказом, может выдать тайну семьи Ассель, как может использовать свое отцовство для давления на желанную женщину. Правда, всё его внимание было предназначено Ливии, на мальчика младший Вирс даже не взглянул во время их встречи на лестнице, но это еще ничего не доказывает.