– Госпожа Ассель, – совсем обескураженный кивнул слуга и охнул, пораженный своей догадкой.
Он повернул голову к хозяину, но тот, кажется, даже забыл о существование своего слуги, только пальцы продолжали сжимать запястье. Взгляд инквизитора был устремлен на карету, вставшую недалеко от входа в гостиницу. Дверца открылась, и привратник, выскочивший из дверей, поспешил помочь пассажирке выйти.
– Святые, – хрипло простонал шейд.
Кажется, он узнал бы эту женщину среди толпы. Ее силуэт, походка, поворот головы – всё это так часто снилось ему, что четко врезалось в память. Ливиана Ассель шагнула на мостовую, обернулась в сторону застывшего шейда, но даже не заметила его. Она не смотрела на двух мужчин, всего лишь ждала няньку, которая несла на руках маленького мальчика. Ливиа забрала сына, поставила его на мостовую и, что-то сказав ему, неспешно направилась к входу в гостиницу. Малыш ковылял рядом, цепко держа мать за палец.
Тимас перевел взгляд на хозяина и поразился в очередной раз переменам. В голубых, всегда ясных, глазах уже не тлел лихорадочный огонек, там бушевало ревущее пламя. Черты лица мучительно исказились, и ладонь легла на часто вздымающуюся грудь. Он пожирал женщину взглядом, иного слова Лерс подобрать не смог. И теперь Тим отчетливо понял, насколько сдержан его шейд. Не обнажи Эйдан сейчас пожар, испепелявший его, Лерс так и думал бы, что инквизитор просто вымотан делами. Теперь же… Теперь он вспомнил:
– Проклятье…
Виллор перевел на него полубезумный взгляд, глаза его чуть расширились, показав, что инквизитор осознал слово, сказанное слугой. Рука его взметнулась вверх и сжалась на горле Тима.
– Ваше… благ-горо… дие, – просипел бывший наемник, безуспешно пытаясь отодрать пальцы шейда от своей шеи. – Это… я… Тим…
– Забудь, что видел, – лишенным эмоций голосом приказал инквизитор.
– Да…
Эйдан отпрянул от слуги, ожесточенно мотнул головой и стремительно зашагал к гостинице, чеканя шаг и повторяя в такт:
– Путь. Силы. Сокрыт. От глаз. Любопытных. Пройди. Ученик. Тропою. Забытых…
Прошел мимо кареты, не глядя на нее, лишь отметив, что экипаж остался на месте, и значит, Ливиана прибыла ненадолго. Вошел в холл, бросил короткий взгляд на дверь, из-за которой утром появился младший Вирс, но она была закрыта. После взбежал по лестнице, метнулся в свой номер, закрыл дверь и прижался к ней спиной, только сейчас позволив себе немного расслабиться.
– К бесам… – прошептал он, накрывая лицо ладонями. – К бесам… Хочу… Хочу видеть… Горт! – Зверь явился облаком черного тумана. – Твои глаза. Срочно. Иди вниз, найди Ливию… Покажи мне ее.
Зверь исчез, а шейд сполз на пол, уселся, вытянув ноги, и, откинув голову, уперся затылком в дверь. Он не ожидал! Не только столь скорой встречи, но и своей реакции. Думал, что сможет сохранить лицо, но одна мысль, что сейчас появится вдова, выбила почву из-под ног и лишила возможности дышать.
– Как же всё плохо, – простонал он и больше не произнес ни слова, потому что перед его взором появилась женщина, ставшая наваждением и проклятием старшего инквизитора – шейда Эйдана Виллора. И он, облизав в один момент пересохшие губы, беззвучно позвал: – Ливиа…
Разумеется, она его не услышала. Ливиана стояла в незнакомой гостиной, возле большого окна, и лучи вечернего света мягко подсвечивали ее профиль, создавали едва заметный ореол вокруг каштановых волос, сейчас отливавших темной медью. Черты миловидного лица были спокойны, не выражая никаких эмоций. Во всей позе чувствовалось достоинство. Женщина не рисовалась перед своим собеседником, не кокетничала и не пыталась произвести впечатление. Во всем ее облике не было ничего кричащего и вызывающего. Скромное бордовое с черной отделкой платье всё тех же траурных цветов, пучок на затылке, почти полное отсутствие украшение, если не считать небольших сережек с рубинами и такого же перстенька.
Виллор с жадностью и трепетом рассматривал Ливиану Ассель, ласкал взглядом, ощущая нечто и вовсе неведомое – щемящую нежность, смешанную с восхищением. В этой женщине чувствовался стержень, ее внутренняя сила отражалась в прямом взгляде, когда она полуобернулась и посмотрела на того, кто был в гостиной. И в то же время она оставалась женщиной, хрупкой и слабой, несмотря на свой твердый характер и несгибаемую волю.
Что он когда-то думал о ней? Идеальная дичь? Эйдан издевательски рассмеялся. Глупец! На эту женщину не хотелось охотиться, ее хотелось завоевать и стать защитой от всего мира. Хотелось закрыть собой и ощутить за плечом ее тепло, преданность и поддержку. О да! Заслужить любовь Ливианы Ассель было бы честью! Ибо заполучив вдову, можно быть уверенным в том, что она не предаст, не изменит и станет чем-то большим, чем податливое тело в постели. Ее стоило любить, именно ее, вот такую, какая она есть. А еще до безумия хотелось снять с Ливианы маску равнодушия и увидеть женщину такой, какой ее видел Итер Ассель, такой, какой ее являли сны и грезы инквизитора.
Эйдан ущипнул себя, заставляя очнуться от ослепления. Когда это он стал делать выводы раньше, чем заканчивал наблюдения? Всё, о чем он думает сейчас, это ведь тоже его грезы, мечты и фантазии, и Ливиа Ассель может оказаться совсем иной.