Она мотнула головой, заодно отбрасывая упавшие на лицо волосы.
— Так. Вшивенькая вышла статья. Введение необходимо переписать. Никто не лепит столько фактов друг на друга. Основная часть, слушай, опять из рук вон. Раньше было получше как-то. Статистику в любом случае придётся пересчитывать. Маша.
Он взглянул на неё, теперь сквозь очки. Она скрипнула зубами и попыталась спрятаться под чёлкой. Краска давно залила щёки и уши, и теперь хорошо бы — не дрогнул голос. Так нет же, обязательно дрогнет.
— Маша, ну каких демонов ты пошла на исследовательскую работу? Я знаю, многие ребята с вашего потока ограничиваются реферативной. Ну, сдадут потом пару теоретических зачётов, и всё. А ты чего хочешь, ты можешь объяснить мне?
Она прикусила губу. Чего она хочет? Съездить ему по лицу? Нет, плохой ответ. Тогда чего? Злорадно ухмылялся человек на фотографии, заткнутой за стопку книжек.
Миф вздохнул и отвернулся. Бессмысленно повозил мышкой по столу. Загудел спросонья очнувшийся компьютер, мигнул стандартной заставкой.
— Знаю я, чего вы обычно хотите, — бросил ей Миф через плечо, как попрошайке мелкую монетку. — На полевую работу. Вы все думаете, что на полевой работе лучше вас никто не справится. Что вот это, — он ткнул пальцем в рукопись, стыдливо затаившуюся на краю стола. — Никому никогда не пригодится. Нет, дорогая, ты ошибаешься. Без этого нет и всего остального. И полевой работы у тебя никогда не будет. Я не допущу к полевой работе человека, который проваливает самое крошечное исследовательское задание.
Маша замерла, пригвождённая к полу стыдом и отчаянием. Бежать бы ей вон — но как посметь? Миф на неё не смотрел — открыл страничку сети, набил короткий пароль в почтовом сервисе. Несколько непрочитанных писем выпрыгнули на экран. Миф тяжело вздохнул.
— Иди, переделывай. Я вижу, ты так наплевательски относишься к науке, что ещё не готова ни к чему серьёзному.
Маша спрятала глаза. Пусть бы он был хоть трижды прав, когда черкал результат её четырёхнедельной работы, пусть он имел право называть её бездарностью, но ленивой она не была никогда.
Стиснув зубы так, что заныли челюсти, она вылетела из кабинета.
— Он сказал, что я ленивая!
— Погоди, — Сабрина попыталась оттащить её за локоть от холодной батареи, с которой Маша обнималась последние минут десять, отвернувшись лицом в угол. Оттащить, конечно, не вышло. — Что, прямо так и сказал?
— Нет, — всхлипнула Маша из своего угла между батареей и кроватью и задумалась. — Сказал, что я наплевательски отношусь… отношусь… ко всему отношусь наплевательски. — Она вздохнула и выдала, как будто нырнула в прорубь: — Что статья у меня вшивая, и сама я не очень-то талантливая, мягко говоря.
Сабрина села рядом. Из приоткрытого окна по полу, оказывается, тянуло зябким сквозняком, и босые ноги тут же замёрзли. Из такого положения стало видно, что под шкафом клубилась пыль.
«Надо бы прибраться», — отстранённо подумала Сабрина.
— По-моему, это уже чересчур. Это просто-напросто хамство с его стороны.
— Ну и что мне делать, — безо всякого вопроса в голосе вздохнула Маша. — Что, так и сказать ему?
— Ну, так бы и сказала. И истерику ему бы закатила, а не мне. Вот тогда бы он точно забегал, я уверена.
Маша всхлипнула ещё раз, уже больше по инерции, чем от горя.