– Вроде бы все просто. Имей объективную картину мира, разработай информационную модель ее нового состояния, дай команду полю напитать модель… Методику разработать не проблема. Не понял, в чем сложность? – Ветал был озадачен.
Он перенес слова Агриса на строгую материалистическую основу. С точки зрения землян, в магии все было не слишком трудно – высшая математика или аналитическая геометрия являлись гораздо более сложными для понимания и изучения предметами. Или это только казалось им?
Агрис удивленными глазами смотрел попеременно то на Виталика, то на Макса. Эти люди просто и незамысловато говорили о вещах, о которых принято было говорить пространно, с пиететом и чувством сопричастности к самому великому, что только есть в мире Иглы. Особенно дико это казалось тут, на сеновале.
– Сложность? Я вам скажу, в чем сложность! Самая главная сложность – эта ваша информационная модель. Для ее построения недостаточно просто видеть лист куста и представлять лист куста. Нужно видеть течение жизни, саму суть растения. Разработано множество стандартных схем и заклинательных формул для корректного видения и представления даже самого обычного листа. Это грандиозный труд целых поколений магов-исследователей!
– Агрис, не нервничай. Ты знаешь про молекулы, атомы, протоны, нейтроны и прочие электроны?
– Я знаю эти слова из вашего языка. Это что-то очень маленькое, из чего все состоит. Но это бессмыслица полнейшая – невозможно представить, что твердь камня на самом деле состоит из этих ваших атомов, которые располагаются на гигантском расстоянии друг от друга, и что удерживает их вместе одна только сила магнитного поля. Или притяжения? Или тяготения? Это совершенно невозможно и невообразимо!
– Это реальность, Агрис. Удивительно как раз то, что вы методом научного тыка вообще к чему-то пришли. Страшно представить поколения магов-исследователей, из года в год пытающихся расшифровать листик. У вас хоть микроскопы есть? – с грустью в голосе сказал Виталик.
– Нет у нас микроскопов. Лучше магического зрения, которое открывает все грани явлений и предметов, ничего на свете нет. И быть не может.
– Ваше магическое зрение – только одна сторона медали. Без фундаментальных исследований в области естествознания и точных наук вы далеко не продвинетесь, это я точно говорю. К тому же магическое зрение следит только за распределением маны в пространстве, правильно я понимаю?
– На то это и магическое зрение, чтобы ману видеть! И вообще, надоел мне этот разговор. Скоро вы скажете, будто автомат Калашникова – не выдумка Макса, а правда. Вот смеху будет!
Все трое от души рассмеялись. Причины для смеха у Агриса и у землян были совершенно разные.
Жизнь на селе проходила медленно и спокойно. С заготовкой древесины закончили, теперь начали шкурить, пилить и обстругивать стволы. Из них делали готовые стройматериалы. Крупных бревен было заготовлено много, и за редким исключением все трое батраков проводили целые дни на стройплощадке.
Дружная троица стащила несколько бревен и для своего сарайчика. Трудились вечерами, иногда даже под светом луны. В конце концов получилась приличная халупка. Хилд, их хозяин, когда посмотрел на их творение, улыбнулся своей простецкой улыбкой и сложные манипуляции с бревнами перестал им доверять. Даже обидно стало.
На стройке земляне быстро учились языку. Правда, некоторые выражения и обороты вызывали определенные сомнения в своей цензурности и литературности… Но, на всякий случай, и их они все равно запоминали. И иногда мысленно произносили – когда, например, бревно падало на ногу. Со временем стало казаться, что земляне в компании с Агрисом – самые настоящие исконные селяне, неотъемлемая часть местного населения и вообще прожили друг с другом всю жизнь. Правильно говорят, что совместная работа объединяет.
Подстилка из соломы в новом домике работников сменилась низкими скамейками; и еще в их домике появился очаг – согревалось жилище «по-черному», через дырку в потолке, и большая часть тепла уходила в небытие. Но и это был прогресс. Особенно когда выпал первый снег и ударил легкий морозец. Зиму в селе Лесное – именно так, оказывается, назывался их поселок – нельзя было сравнить с Сибирью или даже Москвой. Скорее это была кубанская зима, где вместо снега, трескучего мороза и обмороженных конечностей – дождь, лужи и слякоть с редким противным снегом.
Теперь все трое щеголяли куртками на меху непонятного происхождения и обмотанными вокруг ног шкурами. Очень не хватало обычного земного зонтика или хотя бы полиэтиленового дождевика. Эти функции должна была выполнять облезлая шкура предположительно коровы, но справиться с означенной задачей она никак не могла.
Бревна были готовы, наступила самая сложная часть – сборка первых домов, отладка, и что там еще делают… Батраков, которые даже свою крохотную и простецкую халупу сделали из рук вон плохо, к этой ответственной процедуре не допустили. Другой работы было немного, поэтому в какой-то день они ушли в лес «осмотреться». Ветал сразу взял быка за рога.
– Агрис, я подумал над всей этой магией-шмагией. В ней есть только одна сложность – состояние, когда подключаешься к полю маны. И видишь в истинном свете все вокруг.
– Как раз в этом состоянии большой сложности нет. Вопрос в видении – с этим у вас сплошные непонятки. Атомы, шматомы и прочая лабуда. В трансе ты видишь поле маны. Блин, я уже по вашей терминологии заговорил – какое такое поле маны? Ты видишь поток маны – вот так правильно. Видишь дерево, например. Чтобы адаптировать его под поток маны, нужны годы тренировок, знание специальных заклинаний. Вот тогда твое видение сможет «видеть» дерево так, чтобы развить на нем модель новой веточки, например, и направить в нее поток маны.
Виталик был неумолим.