– Бедный. Бедный мальчик. Я понимаю тебя. Мама умерла, ты один, а тут эти негодяи. Такого хорошего, доверчивого ребенка легко запутать. Ну, вот видишь, ты уже начинаешь понимать, что нехорошо поступаешь, правда?

Я и вправду чувствовал себя как-то совсем уж смущенным. А вдруг сеньор Бермундес и вправду не рыцарь? Мама ведь говорила, чтобы я был осторожней, что живем мы в черном квартале, что тут много нехороших мальчиков и мужчин, которые делают плохо. Она говорила, чтобы я с ними не водился. Ах, как жаль, что падре уехал, я бы спросил у него.

– Быть белым, бледнокожим плохо, – совсем уж невпопад сказал я.

– Что ты?! – ахнула тетя, – Что ты говоришь?

– Мама, он холосый? Этот бальсой мальчик холосый? – показала на меня пальчиком Белла. У нее была такая ручка… маленькая, будто кукольная, пухленькая, такая мягкая на вид. Просто сказочная. Да и личико впрямь походило на ангельское.

– Он очень хороший, милая. Правда. Кнаппе, а знаешь что! Давай ты будешь жить у нас, а? Я не заменю тебе маму, но буду любить, и, может, со временем, ты сам скажешь мне «мама», а моих ангелочков назовешь сестрами. А?

– Мама, я не хочу такого брата! – возмутилась Роззи.

– Тихо, солнышко. Кнаппе…

Она все говорила и говорила. А я все больше путался. А как же мечи? Да ведь это же просто пистолеты и ружья. Я играл такими же, только ненастоящими, когда еще была жива мама. Кажется, дома даже валяется парочка пластмассовых пистолетов. Мама еще не любила, когда я ими играл, хмурилась и говорила, что стрелять это плохо. Но потом целовала, и я убегал играть на улицу.

А драконы? Или это просто были большие собаки? Да, скорее собаки. Падре говорил, что драконы большие, как целый дом. И они летают… и огонь выдыхают. Неужели?..

Что я здесь делаю? Зачем все? В чужом доме, с пистолетом…

Я?

– Кнаппе, отдай мне револьвер. Ты ведь все понял, да? Только не пугайся, не стыдись, ты ни в чем не виноват! Отдай мне пистолет…

И я уже протянул ей руку с револьвером, она сделала шаг, отодвигая Роззи в сторону, но тут раздался хлопок выстрела и короткий вскрик мужчины.

– Антонио! – выдохнула тетя. Она моментально побледнела, из глаз ее ушла вся доброта. В которой я почти утонул. Это заставило меня отступить на шаг и напрячься.

– Мама? Что там, мама? Это папу убили?

– Ма-ма-а…

– Кнаппе, отдай мне револьвер, быстро! Или выкинь его и пойдем! Дай нам пройти, быстрее!

– Стойте… – робко ответил я, направив меч на нее. – Стойте!

– Да что с тобой такое? Ты совсем из ума выжил, молокосос? – закричала она. – Они сейчас придут сюда и убьют нас! И тебя тоже!