— Как в институте?
— Не знаю. Их система погашения электромагнитных сигналов глубоко засекречена. Я разработал собственную. Точнее, усовершенствовал одну незаслуженно забытую схему Николы Тесла… Вон, видите, по углам коридора металлические коробочки? Так называемые «трансформаторы». Излучают поле, которое создает вокруг дома завесу «секретности». — Алексей Павлович развел руками. — Так и не смог привыкнуть, что за мной следят двадцать четыре часа в сутки. Слава богу, хоть к моему желанию создать небольшой островок интима отнеслись спокойно. Видимо, годы законопослушной жизни закрепили за старым служакой репутацию ворчуна, а не бунтаря…
— Кто за вами следит?
Алексей Павлович посмотрел на Стаса серьезно:
— И за мной, и за всеми нами, Станислав!
Стас ухмыльнулся — если бы кто-то знал, чем он занимается дома, о шпионах он бы разговаривал в другом месте!
— Значит, бывают исключения!
Алексей Павлович вопросительно поднял брови:
— Это вы о себе? Институт знает о вас все. Все дома поселка прослушиваются и просматриваются. Наши затраты фиксируются — не даром живем в кредит. Бреши в системе возможны только на стыке сфер юрисдикции разных ведомств. Там, где одно ведомство думает, что это дело другого, а другое — первого. Ну, и еще — бреши, которые создаются умышленно. Возможно, в вашем случае имеет место вариант два, не знаю… Но не спешите — сейчас мы обо всем потолкуем.
Старший товарищ пропустил Стаса за закрытую до этого момента на электронный замок тяжелую дверь. Из гостиной, задуманной здесь по архитектурному плану, комната была переоборудована в рабочую лабораторию. По стенам располагались белого цвета стеллажи с многочисленными ящичками, холодильниками, какими-то электрическими приборами. Посредине стоял большой стол, над которым громоздились экраны персонального вычислительного комплекса. На столе стояли всевозможные баночки, колбочки, стеклянные спирали, мензурки…
— У вас здесь настоящая химическая лаборатория? — усмехнулся, подумав, что каждый сходит с ума по-своему, Стас.
— Биологическая, — поправил Алексей Павлович. — Ну, что сказать? У вас хобби — писать программы. У меня — исследовать жизнь… Присаживайтесь вон там, на стуле! Сейчас покажу кое-что…
Старый программист натянул резиновые перчатки, затем достал из холодильника стеклянный сосуд.
— Здесь, Станислав, живые клетки, мои клетки. Точнее сказать, клетки моей кожи. — Алексей Павлович улыбнулся гримасе отвращения, перекосившей лицо Стаса. — Вы можете пока не смотреть, если не хотите — последовательность действий я прокомментирую… Сейчас, например, я перекладываю клетки, которые примут участие в нашем эксперименте, в изолированную емкость, и подношу ее к микроскопу… Выделяю еще несколько штук и перекладываю в другую изолированную емкость. Емкости, как вы видите, стеклянные, прозрачные. Вторую емкость ставлю под второй микроскоп, на расстоянии — на другом конце стола… Пока вам все понятно?
— За исключением того, с чего вы взяли, что мне это интересно?
— Немножко терпения — уважьте хозяина! Итак, клетки в разных колбах еще минуту назад были единым целым, то есть кусочком человеческой кожной ткани? Я включаю компьютер — изображение с микроскопов появляется на вот этих больших экранах. На том экране, что ближе к вам — основная масса клеток, на этом, который дальше — несколько штук, отделенных от общей массы. Хорошо видно?
— Ну да. Огромные круглые капли. Как в научно-познавательном фильме.
— Ядро, цитоплазма, клеточная оболочка… Видно колебание — клетки живы. Теперь, Станислав, я покажу вам эксперимент, который внесет поправку в ваши представления о программировании. Смотрите: я открываю сосуд с отобранными от основной массы клетками и, используя механический раздражитель — иголку, дотрагиваюсь до одной из клеток. Клетка реагирует. Видите? Я повторю еще раз, а вы внимательно смотрите на оба экрана. Заметили?
— Вздрагивают и соседние клетки? И, вы хотите сказать, что и клетки во второй емкости тоже?
— Именно. Разделенные стеклом и воздушным пространством, клетки передают друг другу информацию о проникновении инородного объекта! Говоря иначе, вы своими глазами видите, что клетки общаются, причем, не только соприкасаясь, но и на расстоянии! Не удивляйтесь, Станислав, мне не грозит стать Нобелевским лауреатом — мы всего лишь повторяем известный опыт Казначеева по так называемому «зеркальному цитопатическому эффекту». Российские ученые проделывали это еще восьмидесятые годы прошлого века… Но мы с вами пойдем дальше! Вновь закроем емкость. Уберем иголку — она больше не потребуется. Воспользуемся «дистанционным управлением». Вам хорошо видно? Следите за экранами и моей правой рукой! — Алексей Павлович протянул руку раскрытой ладонью к колбе.