— Наверное, пьяный был? — вспоминая, Стас почувствовал прилив отвращения к самому себе.

— Ты что?! — Вика не могла поверить, что слышит такие слова от своего друга. — Весь мир от него в восторге! Его голос… Его улыбка… — девушка мечтательно закатила глаза. — И как он двигается!…

— Как лицо неопределенной сексуальной ориентации, помятое таежным медведем! — Стас не смог удержаться от наиболее точного, на его взгляд, определения.

— Ты это… чего? Переработался? — Дима всерьез удивился резкости товарища.

— Может быть…

Стас и сам не особенно понимал, почему так нервничает из-за виртуального по своей сути персонажа.

— Тогда так и скажи! Чего зря человека поносишь? У этого хоть свое лицо есть!

— Угу… — проворчал Стас. — И имя: «Индиго»… Ну, объясните, за каким бесом так «скромничать»? В чем этот тип такой особенный и одаренный? Поет он средне… Стоп, предположим, кого-то из вас устраивает. Но объективно, взяв за эталон исполнение оперного тенора? До тенора парню-то далеко! Танцует тоже не как профессиональный танцор, в лучшем случае иногда попадает в ритм. Стихи его песен — очень слабые стихи. Сравните с любым классическим произведением на ту же тему — поймете разницу. Музыка… В общем, вы поняли. Тогда почему «Индиго»? Назвал бы себя «Трудягой» или «Везунчиком» — и в тему, и никаких претензий!

— Демагогия! — Вика замотала головой, давая понять, что не хочет даже слушать подобные злопыхательства. — Ты, как кулинар, разобрал борщ на ингредиенты и убеждаешь нас, что перец горький, капуста жесткая, а свекла чересчур сладкая? Но, дело в том, Стас, что суп — объеденье! И не важно, что ты думаешь об отдельных составляющих — пробуй готовое блюдо!

— А «Индиго» — самый удачный сценический псевдоним, какой мог подобрать молодому и яркому исполнителю умный продюсер, — присоединился Дима. — Это имя интригует и привлекает внимание. Оно запоминается. Вызывает любопытство.

— А вы так набросились, словно я кому в душу плюнул? — удивился Стас. — Не понимаю: вам-то чего до моего выбора? Ну не слушаю я «Индиго»? Зато сижу, никого не трогаю!

— Хочешь сказать, что и дальше мы должны смотреть без тебя? — продолжил его мысль Дима.

— Ну почему же? — желая прекратить перепалку, Стас демонстративно вернул нэтфон на переносицу. — «Индиго» отпел, я снова с вами…

В это время объявлялась номинация на «самый кассовый фильм года». Из трех предложенных вариантов выбирали один… У Стаса сразу же возник вопрос: зачем зрителям демонстрируют жеребьевку? Самый кассовый — принесший самый большой доход. Выходило: все три претендента собрали за год проката одну и ту же сумму с точностью до рублей и копеек?

Потом показали отрывки… Стас вспомнил, что когда-то уже смотрел эти фильмы. Вроде даже — в этом году, но по ощущениям — в прошлой жизни. Стас помнил, о чем были ленты, однако не мог взбудоражить в памяти ни одной пережитой тогда эмоции. А воспоминания о сюжете сейчас раздражали не меньше, чем пять минут назад — пение «Индиго» — фильмы были ни о чем и не ставили целью ни духовного, ни интеллектуального воспитания населения. Концовки отсутствовали, как таковые. Спецэффекты, драки, взрывы; диалоги, заполняющие неловкие паузы между взрывами и драками…

«Значит, все три фильма стали самыми кассовыми?» — поразился странной логике массового зрителя Стас. — «Попробовать, что ли, вспомнить, какой из них показался мне самым слабым? Ага… Точно! Именно! Тот, который объявляют победителем! Молодцы! Браво! Здорово!»

Вечер выдался нездоровым…

Стас вновь снял нэтфон — даже из уважения к друзьям не стоило доводить себя до нервного срыва.

— Что-то опять не так? — спросил Дима. Видимо после первого инцидента за Стасом теперь присматривали.

— Ты сам-то этот фильм видел? — считая, что положительный ответ сразу расставит точки над «и», спросил Стас.