— Ну, как-нибудь найду применение…

Наконец они остались вчетвером: трое друзей и подарок Стаса.

— Что же, прошу осматриваться, высказываться, хвалить и восхищаться! — продекламировал Дима. — После чего — галопом к столу! Я с самого обеда ничего в рот не брал…

Все трое, включая самого Стаса, старались вести себя так, словно между ними действовали прежние студенческие отношения. Но, если раньше друзья жили одними проблемами, одними переживаниями и одними мечтами, то теперь из общего у них осталось лишь «то, чем они жили раньше». Это прекрасно чувствовала Вика — ее глаза за прозрачными стеклами нэтфона пытались скрыть неуверенность и легкое беспокойство. Это понимал Дима — смотрел как-то холодно, словно за прошедшие месяцы оторвался от коллектива на добрых десять лет и не мог решить, стоит ли ему и дальше держаться этих двух не знающих жизни малолеток. Разумеется, это видел Стас. Он никак не мог отделаться от мысли, что этот, так не к стати вырванный из графика вечер, куда вероятнее разрушит их дружбу, чем послужит ее дальнейшему укреплению.

Что же касается квартиры, последняя не особенно интересовала Стаса. Две большие комнаты, одна из которых соединялась с кухней, образуя гостиную-столовую, приличных размеров ванная, застекленная лоджия с видом во двор — ничего сверхъестественного и особенного после коттеджа, к просторам и удобству которого Стас привык, как к само собой разумеющемуся.

Единственное, что не вписывалось в нарисованную Стасом еще по пути сюда картину — квартира производила впечатление заселенной несколько лет назад, обжитой и даже захламленной. На полках пылились книги, вазочки, статуэтки и личные фотографии; в большом аквариуме плавали отъевшиеся за годы беззаботного существования довольно большие рыбы; на вешалках висела как зимняя, так и осенняя одежда; в рабочей зоне кухни валялись всевозможные поварские приспособления, в беспорядке стояли всевозможные солонки, перечницы и масленки; мебель создавала ощущение явной избыточности: пуфики и подушки Дима явно мог приобрести годом-другим позже. Дополняло эффект годами создаваемого уюта грамотно подобранное освещение — свет мягко растекался из ступеней многоуровневых потолков и узоров светообоев сочетаниями розового, голубого, оранжевого…

— И?! — неожиданно, громко вопросил Дима.

— Эдак нежненько, тепленько, уютненько… — оценил Стас. — Полагаю, прежних хозяев ты выставил за дверь в одних тапочках?

— И ты купился! — едва сдерживавшаяся до этого момента Вика, прыснула со смеху. — А теперь попробуй без нэтфона!

Дима расплылся в улыбке и кивнул, предлагая послушать Вику.

Не понимая еще, чем вызвано всеобщее веселье, Стас поднял очки на лоб. В одно мгновение пространство раздвинулось и опустело. Элементы декора и дорогие обои исчезли. Освещение стало белым и неприятным. Из мебели в гостиной-столовой остались только диван, кресла и накрытый стол, в коридоре — вешалка, в спальне — кровать.

— Вот именно, Стас! Только самое необходимое, — улыбаясь невольно увеличившимся глазам друга, подтвердил Дима. — А ты чего ждал — я же день, как перебрался?

— И что за программа такая? — Стас почувствовать себя неуютно. Во-первых: над ним смеялись; во-вторых: его — программиста — так легко обманули с помощью элементарного наложения изображений.

— Классная идея? — смакуя и растягивая мгновенья своего триумфа, поинтересовался Дима. — Откапал в личных настройках домового сервиса. Подумываю: может так и оставить? Зачем тратиться на мебель и интерьер, если вижу я и так, что хочу видеть, а ощущаю все равно один диван, если бодрствую, или одну кровать, если сплю? Прикидываешь, сколько бы сэкономили наши родители, если бы не пыжились обустроить свои хоромы не хуже друзей или сослуживцев?

— То есть, здесь у тебя все липовое? — осознав, чем в такой ситуации можно поддеть друга, уточнил Стас.

— Ну не все… — начал Дима.

Его перебила скороговорка возбужденной и едва не прыгающей от восторга Вики:

— Но здорово же — скажи! Чтобы изменить обстановку в доме, достаточно одного мгновенья! Видел: все, все меняется?! Стиль, свет, расположение мебели! Сегодня ложишься спать в будуаре королевы Елизаветы, завтра просыпаешься во французском кабинете эпохи Людовика Шестнадцатого, принимаешь ванну где-нибудь в райском саду тибетского храма… Я просто потрясена! А ведь это так просто, как все гениальное!

— Ты же терпеть не могла фальшивое и надуманное? — удивляясь легкости, с которой Вика меняла убеждения, напомнил ей Стас.

— А делать ремонт каждые три года, просто потому, что хочется что-то поменять в жизни — не надуманно? — возразила подруга. — Разве, передвигая шкафы или меняя узор обоев, мы не пытаемся себя обмануть?