— Я также не забуду тот давний эпизод, он слишком много для меня значил. Прощайте.

— Всего доброго!

Марьяна была права: Сонечка Кутепова действительно уехала навсегда. Точнее, ее увезли навсегда на попутной машине в те же края, куда она отправила его.

Но и там он ее не ждал.

Земмеринг. Знаменит самой старой в Австрии горной железной дорогой. Чуть более ста километров от Вены. Дивный климат, удобства и преимущества курорта, некоторая суета в городке от обилия лыжников лишь зимой и ранней весной, и то по выходным, но в этом даже прелесть. Улыбчивые и доброжелательные местные жители.

Они устроились и пообжились в Земмеринге. С того момента, как он помог Лерочке выйти из «мерседеса», и она увидела своими глазами их особняк, прошло два месяца. Была уже поздняя весна, в саду перед домом вовсю праздновали тепло три дуба и две лиственницы, составив компанию соснам и елям как по периметру участка, так и ниже по склону, и там, в ложбине, на дальнем отроге, и вокруг, везде, от земли до неба, на всем бесконечном, головокружительном пространстве Нижних Альп.

Теперь в природе по-хозяйски расположился июль, галантно преподнося каждое утро сумасшедшие ароматы горных цветов и альпийской хвои.

В саду росли розы и рододендроны, за которыми Лерочка ухаживала с любовью, не растраченной на собственных неродившихся детей. Она словно ожила в этом райском уголке, волшебным образом почти ушли боли в ногах, сердце не беспокоило, новые рецепты, другая пища и воздух изрядно притормозили столь опасно прогрессировавший в Славянске диабет.

Когда Олег Олегович не занят был в Вене обустройством своей маленькой консалтинговой фирмы, в которой предполагалось только два русскоговорящих сотрудника-австрийца и секретарша, они медленно прогуливались по восхитительным окрестностям Земмеринга. Недавние поселенцы почтительно раскланивались с местными пожилыми парами, которых встречали не первый раз, пили чай с фантастическими пирожными в центральном кафе у подъемников (при ее-то сахаре она как капризный ребенок выклянчивала у Дымкова снисхождения, тот ругался, ворчал и сдавался) и шли к себе мимо роскошного отеля «Панханс», дивной католической церквушки и таких же, как у них, игрушечно-милых, уютных особняков, аккуратных и тихих, как жизнь вокруг.

У нее здесь были любимые книги Бронте и еще много других, пришедших с контейнером. Спутниковая антенна помогала не разлучаться с русскими каналами, на которых она с удовольствием смотрела старые советские фильмы, какие-то сентиментальные сериалы и изредка новости. Дымков с удовольствием составлял ей компанию, только от новостей часто уходил в свой кабинет и там освежал в памяти немецкий, который теперь нужен был, как никогда прежде. Он чувствовал, как она счастлива и спокойна, радовался тому, как быстро адаптировалась она к новой жизни, и в который раз мысленно спрашивал себя, а реально ли все это, они ли это, Альпы ли вокруг? Неужели свершилось, удалось, состоялось? Неужели не напрасно он столько лет копил, корпел над бумагами, притворялся, лицемерил, унижался, делая вид, что отправляет правосудие — правосудие в стране, где никто в него давно не верит?!

Он как ребенок все не мог до конца осознать реальность подарка, о котором так мечтал.

Сегодня пятница. Он торопился из Вены домой в желании застать эту милую помощницу по хозяйству фрау Штоймлер, чтобы расплатиться с ней за неделю и выразить удовлетворение ее работой — так просила Лерочка, успевшая за месяц привязаться к своей ровеснице, по счастью, по стечению жизненных обстоятельств говорящей немного по-русски. Он предвкушал воскресную поездку в Венскую оперу, куда они наконец отправятся с Лерочкой, увенчав начало новой жизни на родине Моцарта и Штрауса. Билеты уже заказал.

Он подъехал к дому, но не смог въехать во двор. Дорогу перегородила машина скорой помощи. Он притормозил рядом, выскочил из машины и с колотящимся сердцем бросился к двери. В этот момент дверь раскрылась, на порог вышла фрау Штоймлер и вытянула вперед руки, словно преграждая ему путь. Он замер, ноги подкосились, и он услышал — нет, это ему послышалось: «Мне очень жаль, герр Дымков, мне очень жаль…»

ЭПИЛОГ

ЗВОНОК С ТОГО СВЕТА

Через три дня после гибели Анатолия Зотовича Миклачева высокий, спортивного вида человек в бейсболке и легкой темно-синей куртке вошел в кабину телефона-автомата возле отделения связи № 13 на углу Суворовской улицы и Путинского переулка, что на северной окраине Славянска. Он огляделся, нет ли кого поблизости, достал из бокового кармана вдвое сложенный листок, развернул и набрал номер.

— Олег Олегович! Привет. Это Миклуха. Не узнаешь?

— Кто это? Что…

— Миклуха, подельник твой. Только трубочку не отключай, не надо, очень плохо будет.

Голос был совершенно незнакомый.