Не получается скрыть грусть в голосе. Мне отчаянно обидно уезжать. Я очень скучаю по племяннице, но тут так хорошо, настолько изумительна природа, и так быстро возвращаться… Просто поверить не могу в это.
– Не пугайся, малыш, – улыбается Давид, протягивает руку и проводит пальцами по моей щеке. – Всего лишь непредвиденные сложности на работе. У меня срочное совещание, которое требует моего присутствия.
– Как жаль… Хорошо, соберу вещи.
– Ни в коем случае. Завтра я уже вернусь.
– Ты полетишь в Москву ради деловой встречи, а потом обратно? – спрашиваю изумленно.
– Нет, всего лишь в Сингапур. Завтра вернусь. Сможешь продержаться денек без меня?
Это прозвучало насмешливо. Словно Бахрамов отлично знает, что я по уши влюблена в него и даже день разлуки принесет мне ломку.
Из чувства противоречия фыркаю и заявляю уверенно:
– Я уже привыкла что в самый ответственный момент ты линяешь. Что в день свадьбы…
– Детка, – смеется в ответ Бахрамов. – Ты бьешь без грамма сочувствия, в самое больное. Обещаю, как только вернусь, не выпущу из постели до конца отпуска. Черт, я всего-то пытаюсь сохранить свое состояние, чтобы ты ни в чем не нуждалась.
– Мне ничего не нужно…
Кроме тебя.
Но это я уже добавляю мысленно.
Глава 21
В первый же вечер без Давида меня накрывают грусть и хандра. Даже не радует освещенный луной океан, на который смотрю с балкона, как и успокаивающий шелест ветра в листьях пальм, стрекот цикад, громкие древесные лягушки… Мне одиноко, как бы тут ни было красиво. И дело не в сексе, а в том, что я влюбилась отчаянно и безнадежно.
Через двое суток Бахрамов так и не появился. Хотя мы переписывались каждый вечер, он просил прощения и обещал загладить вину, уговаривал развлечь себя в его отсутствие шопингом, но мое раздражение росло. Что за привычка бросать меня одну?
Вот такой веселый у меня медовый месяц, попытка вторая…
При всем этом, мне удивительно хорошо в этом тропическом раю, чувствую себя как дома, полюбила пару, которая живет на вилле, убирают, готовят. Они немного знают английский, с ними приятно общаться.