И снова становится стыдно за то, что в голову лезет какой-то бред.

Наливаю себе ванну, глаза щиплет, но слез нет. Внутри разливается тоска по Давиду, словно он моя единственная опора в этом мире.

Как бы было хорошо, если бы так было на самом деле… Если бы я могла поверить ему безоговорочно…

Прикосновение к плечу чего-то теплого вырывает меня из глубокого сна. Открываю глаза и, повернувшись, встречаю темный взгляд Давида. От улыбки, морщинки прорезают уголки его глаз, делая Бахрамова еще неотразимее. Наклонившись, он легонько прикусывает мне плечо.

– Доброе утро, сладкая женушка. Как же приятно возвращаться домой, когда в постели встречает обнаженная, сонная, сладкая жена.

– Сколько времени? – перебиваю, смущенная его словами.

– Чуть больше двенадцати.

Я действительно легла спать голой, причем впервые. Мне это было несвойственно. Все дело в том, что тоска по Давиду обострилась настолько, что я не могла терпеть прикосновение ткани к коже.

Давид успел принять душ, его кожа влажная, душистая, на бедрах полотенце и больше нет ничего. Он начинает целовать меня. Нежное, мучительно дразнящее прикосновение губ… Сначала легкие, дразнящие. Зарываюсь пальцами в его волосы, притягиваю его голову ближе, губы раскрываются ему навстречу. В следующее мгновение Давид целует уже по‑настоящему, умело, страстно. Чувствую, как жар разливается между ног, его руки скользят вверх, становясь все более настойчивыми. И все более страстным становится слияние наших губ. Льну к сильному мускулистому телу. Прикосновение отвердевших сосков к его груди вырывает из моего горла глухой стон.

Давид наклоняет голову, сдвигается чуть ниже, проводит языком по полушариям груди, втягивает сосок в рот, глубоко всасывая, отчего жар заполняет мою голову. Его рука ныряет между ног, где уже горячо и влажно.

– Ты такая сладкая, малышка, такая нежная… Такая мокрая.

Смотрю снизу-вверх в черные, невероятно красивые, окруженные густыми черными ресницами глаза моего мужа и таю от желания.

– Ты тоже вкусно пахнешь… – провожу ладонями по его мускулистым плечам.

И мне с тобой так хорошо – добавляю мысленно. Так хорошо, что страшно поверить, что все это не сон…

Давид вжимается в меня своей возбужденной плотью. Но не спешит проникать в меня, хотя умираю от желания, от нетерпения. Снова ласкает и целует мое тело, доводя до исступления.

– Пожалуйста… – вырывается у меня.

– Пожалуйста что, малышка?

– Я… хочу тебя.

– Покажи, как сильно ты меня хочешь.

Как он себе это представляет? Что я должна сделать? Но меня настолько ломает от жажды ощутить его в себе, что все стеснение и привычная зажатость отходят на второй план. Обхватываю рукой его твердый каменный член. Собственнически сжимаю и направляю в себя, из горла рвется стон. Давид отвечает хриплым рычанием. Вдавив меня в постель, входит в меня одним мощным толчком. Вскрикиваю от нахлынувшего удовольствия.