– Я забыл, – всхлипнул Веретенников, рукоять заскрипела в его побелевших пальцах, – оно заставило забыть, велело мне уйти. Блокировало память. А теперь оно зовет меня, воплощаясь в мертвецах и кошмарах. И скоро оно позовет всех, каждого.
Веретенников расплакался горько.
– Простите меня.
– Где это гнездо? – Олег взял учителя за подбородок и силой поднял его голову. – Где?
– Ничего не выйдет.
– Где? – зарычал Олег, грубо сминая пальцами влажные щеки Веретенникова.
– На левом берегу Монастырского плеса. Прямо под руинами обители. Там есть уступ, заросший лозой.
Олег оттолкнул Веретенникова. Учитель стукнулся лопатками о спинку лавочки и сказал чуть слышно:
– Нам конец.
…А в десяти минутах ходьбы от плачущего Веретенникова мертвый Глеб завибрировал, издавая трель телефонного звонка. Звук доносился из его выпотрошенного живота. Сержант Самсонов, до того изучавший туалетные кабинки, замер над трупом. Звонивший был настойчив. Самсонов присел на корточки, вяло удивившись происходящему. Рука погрузилась в рану и вытащила наружу грозди лиловых кишок. Трель стала громче, ей в такт моргали багровые лампочки. Глеб открыл глаза и пробулькал:
– У меня зазвонил телефон. Кто говорит? Слон.
Сержант прижал липкие скользкие кишки к уху.
– Алло?
На том конце провода сказали:
– Спаси нас.
17. Корни
В третий раз отодвинув странные, растущие прямо из глины лозы, он поверил в историю Веретенникова. Залпом, сразу поверил в россказни заплаканного учителя. Волна обрушилась на песчаный замок, являвший собой все его представления о мире, а представления те были куцыми, и хлипкий замок рассыпался.
Олег балансировал на уступе, который выпирал природным балкончиком из крутого берега. Мимо утеса струилась Мартовка, шумно спрыгивая с перекатов. Небо было чистым и голубым, но из дыры за мясистыми листьями веяло ночной прохладой.
– Вот оно, – сказал Олег.
Покинув учителя, они сделали крюк и захватили из гаража фонари.