Осторожно продвигаясь вперед, я каждый раз с опаской замирала, когда океан с грохотом обрушивался на скалу, принося запах соли и водорослей.

Сейчас был прилив или отлив? Прилив, подумалось мне, хотя я не могла сказать наверняка, но рисковать, оставаясь тут слишком долго, было нельзя. Я считала шаги: пятый, теперь шестой – и неожиданно поняла, что поднимаюсь, а еще через несколько шагов проход расширился, образовывая естественную пещеру справа от меня. В верхней части была неровная дыра, в которую ярко светило солнце. Большая часть пола тоже отсутствовала: прямо внизу бурлили волны.

В дальней части виднелся относительно плоский и широкий уступ; в ослепляющем свете солнца казалось, что там навалены горы камней и песка. Осторожно ступая, я обошла провал в полу, добравшись до уступа, и ахнула.

Горы оказались не песком и камнями. Это были сваленные в кучу грязные тряпки, одежда, одеяла и полотенца, разорванные на части простыни. Среди них можно было различить бутылки, целые и разбитые, банки и разорванные коробки, раковины моллюсков и обглоданные подчистую кости.

Сверху кучи, образуя примитивное укрытие, лежал обернутый в грязное покрывало кусок просоленной, выброшенной на берег коряги.

Она была здесь! По крайней мере, какое-то время. Но теперь ее тут нет: ни свежей еды, ни воды не видно, коробки и бутылки пустые.

А без воды она тем более бы не смогла тут выжить. Вытащив телефон, я собиралась сфотографировать находку, но тут пикнуло сообщение, поймав случайно появившийся сигнал, и я, подпрыгнув от неожиданности, выронила его прямо в зияющую бездну моря.

За спиной раздался звук, и я снова подпрыгнула. Что-то похожее на вздох донеслось из дальнего, самого темного угла пещеры.

Но это был не человеческий вздох. С таким звуком воздух покидает мертвое тело.

Волоски на руках и шее встали дыбом.

А потом раздался голос. Голос, который никак не мог исходить от живого существа. Почти неслышный за грохотом прибоя.

– Зачем ты здесь? – кажется, спросил голос.

Дрожа, почти не в силах вздохнуть, я обернулась к своему настоящему призраку.

Губы мои сделаны из песка, зубы превратились в жемчужины. Кажется, иногда они выпадают изо рта, точно леденцы из банки. Как лимонные леденцы – любимые сладости Рикки.

Волосы причиняют боль: они врастают обратно в голову, и я тяну за них, пытаясь помешать им врасти в мой мозг.

Глаза горят, вокруг все черное и красное, точно в них насыпали угольной крошки.

Но сквозь уголь я вижу девчонку.

Как она попала сюда? Как пробралась в часовню?

– Зачем ты здесь? – спрашиваю я.

Она смотрит на мою руку. В ней что-то есть. Кусок стекла, которым можно резать.