Просыпаюсь я с лицом, вдавленным во что-то твердое, и растяжением шейных мышц. Похоже, я снова заснула на столе за рисованием. Лампа горит, но на улице еще темно. Оконное стекло выглядит матовым – мороз покрыл его снаружи толстым слоем инея.
Я осторожно поднимаю голову и распрямляю пальцы над панелью комикса, которую рисовала. Только эта панель не для моего арт-проекта. Это всего лишь листок бумаги, исчерканный карандашом в раздумьях. В попытке разбудить мозг я усиленно моргаю.
Глаза? Листок явно вырван из альбома для черчения. Это та самая страница, на которой я пыталась подобрать глаза для героини своего комикса. Она сплошь покрыта разными глазами, и все они взирают на меня.
Я нахожу альбом, запихиваю в него вырванную страницу и чувствую на коже мурашки. Что-то я не припомню, чтобы рисовала эти глаза. Да, я уверена, что работала над той панелью из комикса, где девушка, склонившись над открытым люком, заглядывает в погреб.
Но та страница лежит аккуратно на углу стола. Должно быть, я отложила ее и снова занялась глазами девушки. Просто не помню этого. Выключив лампу, я жду, когда глаза привыкнут к темноте. Но когда зрение проясняется и круглое окно передо мной превращается в заиндевевший серебристый диск, я вижу размытые очертания фигуры, стоящей за стеклом.
Глава двадцать шестая
У самого окна. Мой стул опрокидывается набок, когда я вскакиваю на ноги, и я вздрагиваю еще сильнее, услышав громкий стук, с которым он ударяется о пол. Фигура за окном не движется, только слегка наклоняет голову, словно реагируя на звук.
– Кто там? – выкрикиваю я тонким, высоким голосом.
Голосом жертвы, а не девушки из рода Тёрнов.
Фигура не откликается. Остается статичной. Может, вслушивается в сумасшедшее биение моего сердца? А она, несомненно, его слышит. Уж слишком громко оно стучит. Да нет! Наверное, это Форд заявился. Снова меня доставать.
Собравшись с духом, я натягиваю на кулак рукав и протираю им окно. На меня смотрит лицо – не больше чем в дюйме от стекла. Бледное, обрамленное черными, тонкими, спутанными прядями волос, с двумя черными впадинами там, где должны быть глаза. Это определенно не Форд…
И я кричу. Развернувшись, я спотыкаюсь об упавший стул и тяжело падаю на пол, но кричать не прекращаю. Я бросаюсь к двери, выбегаю из спальни и несусь по гаражу, не переставая вопить во всю глотку. И лишь ворвавшись на кухню и с грохотом захлопнув за собой дверь, я останавливаюсь, увидев у мойки Кэролин.
– Что такое? Что стряслось?
– Сейди! За моим окном! Она там, на улице!
Глаза Кэролин расширяются в удивлении, но она не колеблется.
– Оставайся здесь. – Решительно кивнув, Кэролин направляется туда, откуда только что примчалась я.
– Кэролин, нет! Подожди! – бросаюсь я за ней, потому что не броситься не могу, хотя мои ноги норовят побежать в обратном направлении.
Войдя в мою спальню, Кэролин включает свет. Стул так и валяется на боку, рядом с моим письменным столом. Наклонившись над ним, Кэролин вглядывается в окно.
– Я ничего не вижу. Пойду посмотрю на улице.
Возвращается она быстро, мотая головой.