– Держу эту кофту специально для Мани – она вечная мерзлячка, – сказал тот, накидывая кофту ей на плечи.

– Понимаю, – кивнул Андрей. – Так на чем мы остановились?

– Еще есть Катя, – тихо сказала Маша, зябко укутавшись в кофту. – Но это уже домыслы.

– Это не домыслы, Маша, – мягко сказал Иннокентий. – Авария была подстроена. Это факт. Она погибла на Никольской улице – прообразе Виа Долороза в Иерусалиме. И ты сама сказала, что у нее были браслеты. Числом «десять».

Маша молча отвернулась. Андрей посмотрел на изменившееся от жалости лицо Иннокентия. Тот поймал взгляд, грустно улыбнулся:

– Еще есть мужчина, забитый розгами. – Он часто избивал свою жену и, возможно, повинен в смерти своего маленького сына.

– Место? – спросил Андрей.

– Варварка – или Гефсимания.

– Число?

Иннокентий пожал плечами:

– Я только разговаривал с вдовой, считавшей, что ее муж получил по заслугам за свою излишнюю, как она это называет, «гневливость». А про число и спрашивать постеснялся. Но может быть, можно найти в деле?

– Есть еще один, – подытожил Андрей. – Убийца Ельник, которого долго держали в холодильнике, после того как утопили подо льдом, а потом выкинули на берег Москвы-реки.

Иннокентий расширил от удивления глаза…

– Да знаю я, знаю, – махнул на него рукой Андрей. – Река жизни, аналог – как ее зовут – Иордана? И, похоже, Ельник, как и найденный вами вор, просто эдакий образчик убийцы.

– Четырнадцать, – сказала Маша. – Значит, их, по крайней мере, четырнадцать. И мы знаем еще не всех.

– Кстати, о цифрах, – встрепенулся Андрей. – Вы что-нибудь откопали?

Маша посмотрела виновато на начальника и опять стала похожа на девочку-студентку.

– Андрей, я не знаю, – призналась она. – Чем больше читаю литературы по теме, тем меньше понимаю. То есть нам нужно найти систему, в которую – желательно по номерам – укладываются все убийства. Нечто вроде своеобразной табели о рангах по грехам. Но у меня ничего не выходит. Вот, например, если просто следовать Библии, грешниками были мытари, блудницы, фарисеи… Но не подпадают все жертвы под эти определения! Или в «Божественной комедии» Данте: I круг – некрещеные младенцы и добродетельные нехристиане; II круг – сладострастники; III круг – чревоугодники…

– Данте – католик, – тихо проговорил Иннокентий. – Отталкивался от семи смертных грехов. А в православии понятия смертного греха не существует.

– То есть все грехи – несмертные? – спросил Андрей.