Юмагас согласилась и они ушли. Субедей обратил своё внимание на нас. Вперёд выступил Куфа и низко поклонившись доложил, что он привёз для войска двадцать мешков овса и 800 караваев свежеиспечённого хлеба, которые монголы могут забрать прямо сейчас. Субудай похвалил Куфу за расторопность и поблагодарил за подарок. Кликнул одного из слуг и что то ему приказал. А Куфе велел идти с этим слугой и показать тому где нужно забрать продукты. Куфа вышел за слугой, а нас Субудей пригласил садиться.Тут же подбежали слуги и поставили перед нами блюдо с жареным мясом, поднесли пиалы с кумысом. В кругу присутствующих наступила пауза, никто не знал о чём можно говорить в присутствии гостей. Субедей осведомился о здоровье ханши Боракчин и Сартака. Судейкин ответил, что у них всё хорошо.
Я заметил, что он раздосадован тем, что Субудей так долго заставил нас стоять. Беседа продолжилась и мы сидели битый час , жуя конину и попивая кумыс. Наконец Судейкин встал и поблагодарив Субудея за гостеприимство, сообщил, что нам следует идти, чтобы проверить насколько удобно разместились наши воины. Кстати , если Юмагас соблаговолит, то для неё установлена палатка в нашем лагере. С этим мы ушли к себе. Пробираясь мимо шатров мы заметили, что большая толпа монголов стоит около наших машин разглядывая их, трогая и громко переговариваясь между собой.
Почти все наши сидят внутри и не показываются, видимо боясь нападения. Мы попросили переводчика найти старшего из монголов и попросить того, чтобы воины отошли подальше.Через несколько минут переводчик привёл какого то монгола, одетого получше остальных. Я показал тому золотую пайцзу, при виде которой тот смиренно поклонился и спросил, что мы хотим. Я велел переводчику объяснить тому наши требования. Монгол громко крича, вынул из сапога нагайку и начал разгонять толпу. Те, с неохотой, разошлись.
Судейкин спросил дружинников: – Что тут случилось ?
Оказывается монголы, приведённые Куфой сгрузили с ЗИЛа мешки с овсом и хлеб, который прямо тут был разодран на куски и сожран или спрятан за пазуху подбежавшими, которых набралось несколько сотен. Сожрав хлеб и забрав овёс, который куда-то унесли, монголы не разошлись, а начали приставать к дружинникам и эрзянам, тем более они заметили двух девушек. Никто монголам не препятствовал и дружинники и эрзя вынуждены были забраться в машины, чтобы не создавать конфликта. Так что, всё время, пока мы находились у Субедея, они сидели в машинах вместе с Куфой. Судейкин велел Куфе и Иманкулову садиться в БРДМ и ехать в Коломну, чтобы оставить там Куфу и тут же возвращаться обратно.
Мы были рады, что лагерь монголов расположен в нескольких километрах от Коломны, видимо такое распоряжение отдал Субедей. Ведь если бы войско расположилось рядом с городом, то нам бы очень трудно было бы сдержать эту толпу от мародёрства. Дружинники вылезли из машин и начали разводить костёр, чтобы приготовить ужин, так как им до сих не удалось этого сделать. Поставили на огонь котёл и бросили туда мясо и крупу. Примерно через час вернулся БРДМ. Еще через час наши бойцы смогли поужинать. Спать все легли в машинах и только Судейкин спал в палатке поджидая Юмагас, но она не пришла. Она осталась ночевать у жён хана Орду.
Вторник. 16 февраля. Четыре дня мы сопровождаем корпус монголов, состоящий из двух туменов, под командой хана Орду и темников Субудея и Бурундая. Как я заметил, в двух туменах вместо 20 тысяч воинов едва ли наберётся 12 тысяч. Всё таки поход на
Русь дорого обошёлся монголам. Если и остальные тумены пострадали так же, то не удивительно, что уже в апреле им пришлось поворачивать назад. Сегодня вечером мы достигли Рязани и лагерь стоит на том месте, где мы пленили Бату хана. Князь Ингвар уже отметился у Субудая. Я никак не могу запомнить, как его правильно называть, то ли Субедей, то ли Субудай, а спросить у него неудобно. Надо справиться у Юмагас. Мы прошли мимо Борисовоглебово и Переяславля, где к Субудаю на встречу приезжала Боракчин и он убедился, что она жива и здорова. Мы предлагали Боракчин, если она хочет, то может следовать с Субудаем, но она отказалась. В пути следования ,
мы были уверены, что нашими стараниями удалось уберечь попадавшиеся на пути населённые пункты от повторного разграбления и уничтожения.
И хотя пришлось снабжать войско продуктами, то это не самая большая цена за сохранение жизни многих тысяч людей. Нам пришлось несколько раз беседовать с ханом Орду и Субудаем. В эти непростые годы, когда человеческая жизнь ничего не стоила, вполне понятна была практика ограбления слабых более сильными. К этому все были привычны, тем более, что свои князья поступали в междуусобных войнах ничуть не лучше. Очень тяжело будет изменять общественное мнение. Удастся ли ?
Между прочим очень интересна была позиция хана Орду, который вскоре станет правителем улуса Орда-Эжен, восточной части улуса Джучи, номинально зависимого от Батыя, которое расположится в восточной части Казахстана, включая восточное побережье Арала и до Иртыша, примерно занимая будущую Курганскую область и Ханты-Мансийский АО. Он в частности интересовался у нас, почему русские настолько упорно сопротивляются монголам, часто жертвуя своими жизнями в бессмысленном упрямстве? Ведь в любом случае им придётся отдавать оговорённую монголами дань в размере одной десятой части от всего имеющегося, будь то люди, скот или богатства? Вся Азия уже покорилась монголам и платит дань, зато живёт в относительном мире и спокойствии. Трудно было ответить на этот вопрос.
В самом деле Русь покорилась Батыю и платила дань в течении почти 200 лет и считалась уделом Золотой орды, вплоть до 17 века, когда сам Иван Грозный был вынужден царствовать именем формального царя Симеона. Но кто поймёт таинственную русскую душу, предпочитающую власть собственных диктаторов, пусть даже умеренным, но чуждым иностранным демократам? Мы объяснили хану Орду, что это обусловлено национальным патриотизмом. Вряд ли хан понял наши объяснения.
Среда. 17 февраля. Примерно в 9 часов утра последний отряд монголов покинул Рязань и мы даже не помахали им ручкой. Все вздохнули наконец. Одну беду удалось отвести. Насколько мне известно, монголы в апреле будут уходить через территорию восточной части Черниговского княжества, где им будут противостоять города Козельск, Елец и другие. Около 10 часов утра Рязань отворила ворота и из города стали
выходить убежавшие из окрестных деревень люди, опасавшиеся нового разорения.
Некоторые ехали на санях, кто то пешком. Гнали перед собой скотину, тащили узлы с барахлом. Слава Богу, дома их оказались целы и никто не пострадал. К нам прибыл гонец от князя с просьбой посетить его в городе. Мы въехали в город уже в 11 часов. Напряжение последних дней спало и организм начал отходить от постоянного страха перед неожиданным нападением, заставлявших нас постоянно быть начеку и практически не спать, дежуря в машинах и не выпуская оружия из рук. Князь встретил нас в воротах кремля с группой своих бояр и военачальников. Мы прошли в зал приёмов, где расположились за столом. Юмагас пригласили сесть по левую руку от княгини. Переводчик стоял между ними и переводил их беседу в течении почти двух часов пока мы пиршествовали, отмечая уход монголов.
Юмагас была весела, она как бы побывала в отпуске, повидавшись со своими близкими, в привычном окружении равных себе персон и раболепном преклонении подчинённых. Отдельно мы поговорили с князем насчёт выделения нам новых волонтёров из числа обычных граждан , желательно мещанского сословия и детей мастеровых людей. Как раз князь уже подготовил новую партию волонтёров из 40 человек , как раз оговорённого статуса. Они последуют за нами сегодня же. Мы не стали задерживаться в Рязани, единственно повидав Паруша, который навестил наш лагерь на берегу Оки, где получил новые батареи к рации взамен севших. Ему также выдали три гривны для дальнейшего проживания и поддержания связи с Маргелово.
Мы также подумывали о создании резидентуры в Рязани с целью наблюдения за действиями князя и узнавании его замыслов. Для этого необходимо было подкупить кого-нибудь из его окружения, но посчитали это пока преждевременным, хотя и поручили Парушу поработать в этом направлении и даже дали ему дополнительно 10 золотых динаров, для подкупа княжеских окруженцев. Около 15 часов мы выехали на машинах в Маргелово, предоставив дружинникам и волонтёрам добираться своим ходом. Через три часа мы были уже дома. Нас встречала толпа жителей, а с ними соскучившиеся наложницы. Машины были поставлены в боксы и мы разошлись по домам, чтобы привести себя в порядок. До казармы меня проводили девчонки, виснувшие на мне и непрерывно целуя в различные районы лица.
У входа в казарму я освободился от них, пообещав ночевать сегодня в палатке. Иманкулов и Судейкин ушли к себе, а в казарме находился один лишь Марченко, вынужденный маяться здесь в качестве сторожа. Я разделся, принял душ, надел чистую форму и мы пошли на ужин. После ужина Судейкин разрешил не проводить урок монгольского и отпустил всех отдыхать. Я пошёл в палатку. Каким бы уставшим я не был после такого путешествия, но рассказывать девчонкам про него я начал только через полтора часа. А до этого мы кувыркались на постели до изнеможения.
Я сильно соскучился по своим подругам и надеялся , что и они тоже, хотя отдавал себе отчёт, что принудительная любовь вызывает разве что привыкание, которое при перемене хозяина быстро проходит. Не могут же они уверовать в то, что я когда –нибудь женюсь на них? На Руси того времени в законе значилось, что женившийся на холопке, холопом же и становится. Мы как раз и хотели поломать эту систему, запретить рабство окончательно и бесповоротно.
Часть 2.