Забываясь в нежном поцелуе, растворяясь в теплых руках девушки, наивно мечтал о счастливом исходе…

А я, черт возьми, никогда не страдал от наивности!

Давид, как и обещал Богдане, пытался все исправить. И делал это в своей излюбленной манере. Он попросту решил ее купить.

Курьеры исправно приносили подарки от моего брата каждый чертов день. В основном цветы и ювелирные изделия в изысканных футлярах покрытых бархатом. Какие-то Богдана успевала увидеть, но брезгливо отмахивалась, а после всегда выглядела подавленно. Некоторые я успевал выкинуть до того, как она заметит. Ей были безразличны эти побрякушки, и она только сильнее начинала ненавидеть Давида. А еще в ней укоренялся страх и понимание, что он не оставит ее в покое. Я понял это, как только он объявился. Дана не знала, что движет поступками Давида, а я знал. Ему нужен был наследник. Никакой любви ни к ней, ни к сыну он не испытывал. Мой старший брат вряд ли умел любить кого-то кроме себя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Из-за страхов, которые я не мог в ней рассеять, Дана все чаще стала говорить о том, что хочет уехать. Сначала это были лишь размышления вслух. А потом они переросли в рьяное стремление.

— Мне просто нужно очень быстро продать свою квартиру, — в один из вечеров с жаром прошептала Богдана. — Найти в интернете другую… в другом городе, подальше отсюда. И провести онлайн сделку. А потом переехать, практически не забирая вещей.

На руках она укачивала Марка, склонившись поцеловала его в лобик. Малыш уже уснул и я протянул руки, чтобы самому уложить его в кроватку. Дана с легкостью передала мне сына. Я с трепетом разглядывал его безмятежное личико, и не находил в нем черт старшего брата. Разве что волевой подбородок — был признаком Сабуровского рода…

— Ты знаешь, а вы с ним похожи, — неожиданно заметила Богдана с мягкой улыбкой на губах.

Я смутился. Минуту или больше, не знал, что ответить, а потом выдавил ответную улыбку и коротко покачал головой.

— Нет, он похож на тебя.

Все остальное было правда отражением Даны. Марк был только ее ребенком, и об этом она очень часто говорила. Подчеркивала слово «Мой», совершенно не подозревая, что проводит черту и между нами. Потому что я хотел, чтобы Марк был и моим сыном.

Я бережно положил его в кроватку и вернулся к Дане. Она сидела в широком кресле, устало откинув голову на спинку. Потянул ее за руку, и она без слов поднялась, чтобы я занял ее место и усадил к себе на колени. Обнял за тонкую талию. С момента родов прошло уже две недели и девушка выглядела так, словно никогда не была беременная.

— А как же я? — прошептал ей в волосы. — В твоем мире есть место для меня?

— Ты мог бы переехать с нами, — тихо отозвалась Дана, но потом быстро добавила, словно испугавшись, что торопит события:

— Или ты мог бы приезжать к нам, когда захочешь. На праздники, выходные… Не знаю, Герман, — она в смятении пожала плечами и развернулась вполоборота, чтобы посмотреть мне в глаза. — Могу ли я просить тебя об этом!? У тебя своя клиника, столько трудов потрачено для ее развития. Как ты можешь все это оставить?.. Ради нас.

А я мог! Правда! Бросить все, уехать с ней и Марком хоть на край света! И я был счастлив, что в своем маленьком мире, она все-таки оставила для меня место. И что бежит только от Давида. Хотя побег не гарантировал ей свободу и безопасность.

Я нашел ее, не прилагая особых усилий, а ведь тогда она тоже бежала. Давиду с его связями ничего не мешало, идти по ее следу. Ей нужна была совсем другая безопасность. Ей нужен был брак. Со мной! Но я не был уверен, что она согласится…

Медленно массировал ее плечи и гладил по глянцевым волосам, пока всерьез размышлял об этом. Хотел озвучить свои мысли немедленно. Сделать ей предложение и будь что будет. Но во мне неумолимо боролись честь и здравый смысл. Умом я понимал, что если Дана согласится, значит готова доверять мне во что бы то ни стало. А значит простит мне мою ложь. Возможно не сразу, но простит. А честь и совесть диктовали мне свои правила. И вступать с Даной в брак, имея за душой подобный камень, было как минимум не честно. Бесчеловечно!

Слова бескрайней любви и предложения руки и сердца я откладывал еще неделю. Давид не объявлялся, но незримо напоминал о своем присутствии, продолжая заваливать Дану подарками. Я пытался выйти с ним на связь, но он ожидаемо не отвечал на мои звонки. Дом я покидал редко, лишь только в крайних случаях, когда пациента невозможно было перенести. Дане не разрешал выходить на улицу. Коляску перенес на балкон, чтобы Марк хоть иногда дышал свежим воздухом. А еще я созванивался с женой Давида. Узнавал, как ее дела и в каком состоянии находился их брак. Документы на развод она стойко не подписывала. Но брат забрал у нее дочерей, и эта стойкость постепенно сходила на нет. Я знал, что Давид своего добьется. И как только он это сделает, случится что-то непоправимое. Это и подтолкнуло меня к решительным мерам. И я купил кольцо… Ничего особенного — золото и небольшой бриллиант по центру — стараясь не пускать пыль в глаза Даны роскошью, чем обычно занимался мой брат.

Но прежде чем сделать ей предложение, решил признаться в том, кто я такой. Был готов к любому исходу. Даже к тому, что она уйдет.