— Ну тогда всё точно сходится.

— Что сходится? — всё ещё не понимал Герман.

В это самое время друзьям принесли чай. Герман был готов обругать официантку за то, что она постоянно приходит в самый неподходящий момент. А затем он понял, что в их разговоре с Михаилом любой момент неподходящий. Особенно для Германа, который был слишком взволнован последними новостями.

Девушка поставила на стол кружки и фарфоровый чайничек с красивой росписью, предложив разлить, но Михаил, понимая, что ещё чуть-чуть и Герман зашвырнёт этот чайник куда подальше, вежливо отказался. Он поблагодарил девушку и попросил оставить их наедине. Девушка посмотрела на Германа, Герман посмотрел на девушку. Оба ощутили неприязнь. Как только девушка ушла, Герману внезапно стало стыдно. Но ненадолго — он утешил себя, что их чувства были взаимны.

— Ну так что? — не в силах терпеть, повторился Герман. — Что сходится?

— Она тебе врёт, — с видом бывалого знатока ответил Михаил.

Герман задёргал головой.

— Почему? Зачем?

— Я хоть и не профессионал в вопросе женской логики, но давай подумаем… логически… Забавно. Логически тут не получится. Подумаем… со стороны женской логики. Смотри, — Михаил пододвинулся ближе, положил руки на стол и сцепил пальцы в замок. — Ты два месяца динами её, держал дома в одиночестве и забыл про день рождения. Очевидно, она обижена.

— И что? Разве это повод врать мне про ребёнка? Она сама сказала, что хочет начать всё заново.

— О как! — Михаил поднял указательный палец. — Значит… если хочет начать заново, то…

— Что? Ну что?

— То тогда я отказываюсь понимать этих женщин.

Герман согласно закивал. Он потянулся к чайнику и разлил напиток по кружкам. Сделав глоток и тяжело вздохнув, он сказал:

— Вы ведь общаетесь с Ирой?

— К чему вопрос?

— Может, узнаешь у неё, что вообще у Вероники на уме?

— Вот как? Здорово ты, конечно, придумал. Хочешь пробраться в голову к своей любимой, через меня? А мне кто поможет пробраться к моей?

— К твоей? — Герман удивлённо уставился на Михаила. Михаил же, в свою очередь, понял, что сморозил глупость. Нет, не глупость, но… по крайне мере, ему не стоило говорить что-то такое так рано. — Между вами всё-таки что-то есть?

Михаил замотал головой.