Умылась, почистила зубы, на скорую руку собрала волосы в хвост и уже собиралась выбегать из дома, как мой смартфон ожил, а на экране высветился номер Дарьи. На всякий случай мы обменялись контактами, но звонка от нее я точно не ждала.

— Доброе утро. Уже бегу, буду через пять минут, — виновато отчеканила я, влезая в кроссовки и ощущая неладное каким-то седьмым чувством, а скорее пятой точкой.

— Можешь не спешить! Тебе здесь больше нечего делать! — обрезала разгневанная женщина.

— Вы увольняете меня за опоздание на полчаса? — от неожиданности даже дыхание сперло. — Пожалуйста, не делайте этого. Умоляю, мне очень нужна работа. Я могу выйти на выходных…

— Оставь свои сопли для других! От тебя все равно никакого прока, одни неприятности.

— Все равно приду и поговорю директором! — решила не сдаваться я и уже выбежала из дома по направлению к работе.

— Если выживет, поговоришь, — совсем другим тоном продолжила Дарья. — Ночью кто-то поджог пекарню. А когда Дмитрий Петрович выехал на место преступления, его подкараулили и избили какие-то отморозки. Сейчас он борется за жизнь в реанимации. И все по твоей вине, Сандра!

В мое сознание ворвался настойчивый автомобильный гудок и визг тормозов. Оказалось, я так и застыла посреди дороги в шоке от услышанного.

Неужели Лекс сделал это из-за того, что Дмитрий Петрович за меня заступился? Руки затряслись так, что из них едва не выскользнул смартфон.

— Смотри, куда прешь, дура! — со злостью донеслось из приоткрытого окна автомобиля, который, резво стартанув, напоследок щедро окатил меня грязью из лужи.

Но на это мне было уже плевать. Внутри что-то надорвалось, заставляя кровоточить едва затянувшиеся раны. Я бежала, что было сил, не замечая проходящих мимо людей и их косых взглядов на мою грязную одежду.

Когда страшно за себя — это одно, но, когда из-за тебя может пострадать кто-то другой, это уже совсем другое. Сегодня Лекс, а то, что это был он, у меня не оставалось сомнений, добрался до Дмитрия Петровича. Но с таким же успехом он мог причинить вред и маме с Ванюшкой. От этой мысли все внутри болезненно сжалось, закручиваясь в тугую пружину, готовую выстрелить.

С каждым вдохом мой страх за близких только множился и пробирался тонкими иголками под кожу. Если этот извращенец хотел, чтобы я послушно стояла перед ним на коленях, склонив голову, то он был на верном пути. За своих близких я пошла бы и на это.

Кафе, к которому успела привыкнуть за время работы, встретило меня разбитыми окнами и едким запахом гари. С центральной улицы поджигать не решились, но другая часть здания, где находилась сама пекарня, прогорела до обугленных стен.

— Что приперлась? Я же сказала, тебе здесь нечего делать! Если бы не ты, ничего этого бы не случилось! — уже на входе с обвинениями встретила меня Дарья. Вместе с ней еще несколько человек собирали осколки в мусорные мешки и выносили разгромленную мебель.

— Не надо кричать, я уйду, — согласилась с ее доводами. — Мне жаль, что так случилось. Я этого точно не хотела и даже представить не могла, что все так обернется. Но могу я хотя бы получить расчет за то время, которое отработала? Нам с мамой очень нужны эти деньги… — закончила я совсем тихо, ощущая на себе взгляд, которым меня с особой жестокостью пытались разрезать на части.

— Бесстыжая тварь! Да как ты смеешь еще просить о чем-то? Видела я вчера твою маму, та еще расфуфыренная фифа! Кому-кому, а вам и так неплохо живется, — с грохотом отбросив метелку и воинственно выпятив грудь, на меня надвигалась разгневанная Дарья. — А тут человек бизнес потерял, сам при смерти по твоей вине.

— Скажите хотя бы, в какой Дмитрий Петрович больнице?

— Совсем идиотка? Думаешь, он будет рад тебя видеть, когда очнется? Проваливай подобру — поздорову, пока я тебе не накостыляла!

Я ушла. Не помню, как добралась до дома. А на входе в дверях лоб в лоб столкнулась с соседкой, которая в это время как раз выносила очередное вонючее варево для своих курочек.