Со стороны, если не знать подробностей, Лекс производил самое приятное впечатление на женщин. К тому же, за время службы по контракту он возмужал, раздался в плечах. Его взгляд ожесточился, голос стал ниже, глубже. Только у меня кроме холодного пота и жутких мурашек он по-прежнему ничего не вызывал. Под маской привлекательного мужчины я видела его настоящего, чуяла мерзкую звериную сущность. Не благородного хищника, который играет честно и уважает чужую силу. А беспринципного падальщика, психа, сумасшедшего. Я для него лишь желанная игрушка, которую он с легкостью сломает и уничтожит в угоду больной одержимости.
— Предупредила, значит, сука! — взорвался Лекс, накидываясь на Дарью. В зале послышался звон битого стекла и какая-то возня. — Говори, где Сандра? Она все равно будет моей. А продолжишь молчать, толстуха, я в вашей забегаловке камня на камне не оставлю!
— Так бы и сказал сразу, — оправдываясь, запричитала Дарья. Кто бы сомневался, агрессивному психопату она меня сдаст, не раздумывая. Это вам не влюбленный женишок с цветами. — В подсобке твоя девка и деться ей оттуда некуда.
— Оставила ключ и пошла вон! — резанул холодом приказ Лекса, а сердце окончательно ухнуло в пятки.
13 глава Я тоже так говорил
Когда мужчина ворвался в подсобку, освещенную тусклым светом единственной лампочки, его улыбка походила на оскал гиены.
— Здравствуй, Сандра, — прошипел Лекс, не забыв закрыться изнутри на ключ.
Пока он стягивал с себя кожаную куртку, на которой еще блестели капли дождя, оголяя мускулистые плечи, прикрытые тонкой тканью футболки, я невольно попятилась вглубь помещения вдоль стены, словно это каким-то образом могло меня спасти или отсрочить неизбежное.
— Стой, где стоишь! — голос с металлическими нотками разрезал тишину, и я замерла на месте, так и не решаясь сделать еще шаг.
Бессовестный взгляд с каким-то особым удовольствием принялся блуждать по моему напряженному телу, изучая загнанную добычу. Чувство было странное, потому что его перемещение я ощущала почти физически. Кожа неожиданно покрылась мурашками, как если бы мы оказались в морозильной камере вместо подсобки.
Но игра только началась, и самое страшное было впереди. От этого понимания сердце пустилось вскачь, то сжимаясь и замирая, то отчаянно вколачиваясь в ребра.
Резкий рывок и сильные пальцы уже болезненно сжимали мою шею, в то время, как другая его рука оттягивала волосы на макушке, заставляя смотреть этому безумцу прямиком в глаза.
— Пожалуйста, не надо… — все, что я смогла сказать, пока в горле окончательно не пересохло от страха.
— Я тоже так говорил, когда твой благоразумный папаша отправлял меня служить по контракту, угрожая тюрьмой, — произнес он шепотом, водя губами по виску и обжигая дыханием с неприятным запахом сигаретного дыма. — Хотел, чтобы я держался от тебя подальше. Но разве это возможно, когда мы созданы друг для друга? Я сразу это понял, как только впервые тебя увидел. Тогда, в школьной форме… Чистую и непорочную…
Пальцы, сжимающие шею, принялись нежно поглаживать кожу, опускаясь все ниже и ниже. А горячие губы оставляли жалящие поцелуи, словно он хотел заклеймить меня собой.
— А недавно мне сообщили, что я могу быть свободен, — все тем же тихим хрипловатым голосом продолжил свою исповедь Лекс. — Даже не представляешь, как я был удивлен. Да, девочка моя, меня тоже никто не спрашивал, держа на коротком поводке и год за годом продлевая ненавистный контракт.
— Мне жаль. Я не знала об этом, — умоляюще посмотрела на Лекса, давая понять, что не причастна к делам отца и не должна отвечать за то, что с ним обошлись несправедливо. Сама же только и боролась с желанием вытереть рукавом рубашки собственные губы от его слюней.
На мгновение Лекс остановился и замер, словно что-то прикидывал в своей голове. Широкая ладонь высвободила из захвата волосы и уже аккуратнее легла на спину между лопатками, плавно соскользнув вниз, на изгиб талии. Но план не сработал. Мой личный кошмар лишь хищно улыбнулся, его забавляла эта игра в кошки — мышки. С замиранием сердца я ждала, когда он снова рассвирепеет, и долго ждать не пришлось.
— Теперь знаешь!