***
Подбежав к крепышу, так и лежащему до сих пор на траве, главарь упал перед ним на колени.
— Наркис! — он приподнял его голову и снял с неё шлем вместе с маской. — Сыно-ок! Как же так, а?!
Плечи старосты Бятога — а это был именно он — вздрагивали; следом послышался тоненький жалобный стон.
— Да он жив! — воскликнул один из подбежавших разбойников. — Смотрите!
Действительно, веки дрогнули, и раненый открыл глаза.
— Отец! — толстые губы ворочались с трудом. — Я не смог с ним справиться.
— Куда? Куда он тебя ранил? — Атерус лихорадочно осматривал сына.
— В грудь, — медленно прошептал Наркис: слова давались ему с трудом.
— Но, на тебе же кольчуга?! — тот был в недоумении.
— К-кинжал… её… пробил, — из горла послышался клёкот и раненый тяжело закашлял.
Атерус сделал ему успокаивающий жест и обернулся к своим помощникам.
— Что стоите, болваны! Берите его осторожно. Нам нужно уходить отсюда как можно скорее!
И, продолжая стоять на коленях, он посмотрел в сторону леса, где скрылся Алекс. Зубы его заскрежетали, глаза налились кровью, а лицо исказила злобная гримаса.
— Я отомщу тебе, щенок! Клянусь, что жестоко отомщу!..
***
Скрывшись в кустах, Алекс пробежал ещё с сотню метров и, оказавшись, наконец, в безопасности, ненадолго остановился, чтобы перевести дух. Всё это время события развивались слишком быстро, и у него не было времени их осмыслить: тренированное тело действовало, что называется, «на автомате».
Кровь из раны снова стала сочиться, поэтому он спрятал кинжал в ножны, зажал рану и направился быстрым шагом в сторону лагеря, на ходу вызывая нейросеть. Появившееся сервисное сообщение гласило:
—