Она прищурилась:

— Хочешь, бабушки твоей комнату дам.

— Да ты что? — ахнула я. — Алии Андреевны?!

— Точно!

— Давай! Она, кстати, была Злыдню Елеазару парой.

Они все дружно побледнели. Видимо, этот Елеазар был не очень… Совсем не очень. А ну, да! Он мою вторую бабушку, Василису по кругу пустил…

Я покосилась на нового Злыдня. Ему нормальная жена нужна, чтобы с катушек не слетел. Вообще жутко, что самцы волков с ума сходят от измен… Ему будет плохо. И Акиле будет плохо, если я буду думать о смуглых парнях.

Не буду.

Просто… Жизнь из меня вытекает, не могу быть больше сильной.

— Двадцать минут прошло? Альфа велел вернуться, — грустно прошептала я.

— Нет ещё, — улыбалась Алина. — Что вам приготовить сегодня на ужин?

— Мы всё едим, в Мётрвом логе не до изысков было.

— Там наверно всякая мразь водится, — хмыкнул Злыдень.

— Да, твоя тёща например, — огрызнулась я и отошла от них.

Вернулась в зал. Ничего не слышно, но видно, что волки стояли в полном обороте и Лихо был самым высоким потолок холкой мёл. А самый широкий Волколак. Они резали свои запястья и кровью рисовали кресты на меховых мордах. Это клятва Высших.

Две волчицы встали рядом со мной, наблюдая за советом.

Одна из них Рада, жена Георгия, с девочкой новорождённой на руках. И жена Нила Ильича. Любовь Ивановна Снегурочка имела гнилой выжженный Круг, целиком. И если у её мужа текли золотые ручьи, то она умерла для волчьего племени, видимо, очень давно.

Меня закрутило, завертело, звёзды перед глазами, не от усталости, а от отвращения к этому существу, я колдовство применяла, чтобы смотреть прошлое. И куда бы я ни заглянула, в жизнь Снегурочки, находила только мерзость.

Передо мной стояла самка единорога, рожающая чистокровному волку детей.

Акила поманил меня к себе, и я люто глядя на его бет, вошла в круг, села на своё место.