А потом появился Мейсон.
У меня было чувство, что я собираюсь начать думать о своей жизни, как о четырех совершенно разных жизнях после сегодняшнего вечера. Ночь, когда я увидела то, что не должна была видеть. Ночь, когда я стала проблемой для кого-то, кроме Данте.
Никто не знал того, что я видела. Даже Мейсон.
Я просто молилась, чтобы моего молчания было достаточно.
Этот невероятно красивый мужчина смотрел на меня, как на подонка. Я ощетинилась. Может, он и на правильной стороне закона, но я не сделала ничего плохого.
Хорошо, не сейчас. Но я собиралась это сделать.
В тот момент, когда я сказала ему, что ничего не видела, я стала соучастницей. По крайней мере, я так думала. И знала, что было неправильно скрывать информацию о любом преступлении, не говоря уже об убийстве.
Но у меня не было выбора. Ради себя, но особенно ради Мейсона.
Потому, что я знала, что Данте не удовлетворится моей смертью, если я заговорю. Он захочет убедиться в том, что я никому не рассказала.
Он бы тоже пришел за /Мейсоном.
Огромный агент ФБР пялился на меня. Наверное, он задал вопрос, но я его поразила. Он удивленно поднял брови и спросил меня снова.
— Вы работали, когда было совершено преступление?
Я открыла рот и собралась лгать.
Коннор
— Я не знаю, когда было совершено преступление. Но я работаю с шести лет.
Вранье.
Я чувствовал нутром. И это меня беспокоило.
Люди лгали федеральным агентам все время. Это было частью сделки. Но почему-то мне стало еще хуже.
Может быть, потому что я не сомневался в том, что девушка невиновна. Она могла находиться в этом мире, но не была его частью. По крайней мере, так мне подсказывало мое чутье.
Я хорошо понимал то, что это могло быть связано с тем, как мой член чувствовал себя в данный момент.