— Он может и не позвонить. Он может просто отказаться и выбрать другую цель.

Она кивнула.

— Но если он всё же позвонит, я должна убедить его, что он все ещё может контролировать меня. Мне придется открыть ему дверь.

Макс встал и притянул ее в свои крепкие объятия. Это была первая вещь, которую она попросила у него, и он не мог отказать. Точно так же, как и не мог отказаться от нее самой. Он безудержно хотел ее. Эта была другая вещь, которая тоже граничила с риском.

Иногда рассуждение о риске было намного важнее самой опасности.

Они все согласились, что вор, скорее всего, захочет подобраться к ней в музее. Номер ее апартаментов не был включен в общий список и был известен лишь немногим людям и, к тому же, было бы несколько опрометчиво со стороны человека преднамеренно напасть на Дайну, чей призыв о помощи, несомненно, услышал бы Макс. Эти аргументы Вульфа и Дайны убедили Макса не оставаться в музее в течение всего дня. Она должна была остаться одна в своем офисе ещё несколько часов.

Максу все это ужасно не нравилось, но он согласился, к тому же он был уверен, что Дайну в случае чего может защитить охранник, который стоял в конце прихожей офисов, а так же сам Вульф, находящийся в музее.

Ничего не произошло ни в понедельник, ни во вторник, кроме того, что все они были очень напряжены и беспокойны. Макс и Дайна возвращались в свою квартиру каждый вечер, и оба максимально использовали те часы, что отводились им наедине. Время шло, и Дайна стала ещё более уверенной в том, что в той коллекции было, на самом деле нечто более ценное, чем ей сказал Макс. Она дождалась вечера вторника, когда он был в своем лучшем настроении, и решилась попросить у него ответа, давя на жалость и милосердие. Тем не менее, Макс был сильным человеком даже в этом случае и прекрасно справился — хоть и с рычанием — но потом пообещал, что расскажет ей все свои тайны в их медовый месяц. Дайна согласилась, главным образом потому, что Макс в действительности не был так беззащитен, как это казалось со стороны. И если он доверял ей, она так же полностью доверяла и ему. Через несколько секунд после его ответа, она была не только не обеспокоена тем, что он не сказал ей, а уже полностью потеряла интерес к этой теме.

Впервые после того, как она решила остаться с Максом, Дайна проснулась перед рассветом от ночного кошмара. Застрявшей в горле крик нашел ее даже в надежных объятиях Макса. Он спал глубоким сном, и она очень боялась разбудить его, поэтому осторожно выскользнула из кровати.

Она нашла свою длинную ночную рубашку, которую ранее бросила на стул, надела ее, затем вышла из спальни, не включая свет. В квартире уже было не совсем темно, и к тому времени, когда она добралась до окон гостиной, восход окрасил небо в розовые и пурпурные тона.

Дайна пристально наблюдала за приближающимся рассветом, вспоминая свой кошмар. Не старый кошмар, а ещё один, созданный ее расшатанной психикой.

Как-то Макс сказал ей, что, по его мнению, человек, изнасиловавший ее в Бостоне — был не этим человеком, с которым она имеет дело сейчас, а она не хотела думать об этом слишком долго. Так или иначе, ей казалось, что будет менее ужасным полагать, что это был тот же мужчина, хоть и сама мысль о том, что он последовал за ней через всю страну после двух лет была ужасна. Одного жестокого человека было достаточно для любой женщины, чтобы навсегда разбить целостность ее жизни… и ведь молния никогда не ударяет в одно и то же место дважды, так говорят. За исключением того, что эти слухи были далеко не всегда правдивы. Молния, как оказалось, все же ударила в одно и то же место дважды. Есть люди, которые были поражены ею не раз. И, как бы она не хотела принять желаемое за действительное, она знала, что существуют вещи куда страшнее, чем один зверский человек в мире.

Ее ум уклонялся от мысли, что она, возможно, использовалась двумя разными мужчинами, которые хотели удовлетворить свои порочные потребности. Но сейчас Дайна впервые согласилась с этой жесткой правдой.

И единственное, что она сейчас чувствовала, вглядываясь в первые предрассветные лучи восходящего солнца — был гнев.

Достаточно плохо уже было то, что она подверглась нападению однажды, её привычная жизнь изменилась навсегда, да и сама она уже никогда не будет прежней. Достаточно плохо, что ей нужно было восстановить силы и уверенность в себе, своё мужество и способность спать в темной комнате без чувства опасности. Достаточно плохо было уже то, что ее тело было изнасиловано.

Но этот, это животное, этот сукин сын был в другом городе на расстоянии в три тысячи миль — и он сделал кое-что даже более ужасное. Он изнасиловал ее ум.

И это было тем, в чем она не хотела признаваться. Этот человек хладнокровно и методично изучил детали того, как была разрушена ее жизнь, после чего воспроизвел все эти болезненные детали с точностью. Он намеревался нарушить ее психику, разрушать ее до тех пор, пока расшатанные нервы не сделали бы ее совершенно беспомощной перед угрозой, пока она не стала бы больше, чем нечувствительным роботом, запрограммированным, чтобы повиноваться ему.

Он был в десять раз хуже, в сто раз хуже, чем тот мужчина в Бостоне.

Хотя сейчас ее глаза были заполнены горячими слезами гнева, Дайна сразу же почувствовала, что Макс вошел в комнату. Она не повернулась к нему, но когда он сзади обнял ее, она расслабилась против воли.

— Новые демоны? — Осторожно спросил он и потерся своей щекой о ее шелковистые волосы.