— Помимо чего? — Макс пристально смотрел на нее.
Мгновение Морган еще боролась с собой, затем взорвалась. — Этот паршивый, гнилой, не имеющий смысла вор украл мое ожерелье! Моя единственная приличная драгоценность, и он забрал ее!
— Как он это сделал? — спросила Дайна.
Чувствуя разливавшийся румянец, Морган, удалось только ответить. — Он ждал у моей квартиры вчера вечером и… Он отвлек меня, хорошо? Моя… моя охрана временно снизилась. Разве имеет значение, как он это сделал? У этого человека нет никаких сомнений, никаких манер — и ему осталось не долго жить, потому что я собираюсь убить его.
Макс и Дайна обменялись взглядами, и затем он сказал, — Вы должны будете стать в очередь, Морган.
На мгновение девушка впилась в них взглядом, затем овладела собой. Поднявшись, она распрямила плечи и дала себе немного встряски, как будто отбрасывая мысли о раздражающих ворах — домушниках.
Это была внушительная работа, которую она испортила, задумчиво произнеся, — Хорошо, по крайней мере, один раз в жизни каждая женщина должна столкнуться с подлинным негодяем. Это научит ее ценить приличных мужчин.
Эпилог
Изношенная папка содержала множество цветных фотографий размером восемь на десять, фотографий, которые печатались снова и снова в книгах и журналах во всем мире. Коллекция Баннистеров конкурировала с сокровищами Фараонов, имея мистический налет и пленяя общественность. Это была последняя большая семейная коллекция драгоценностей и художественных работ, показанная только из прихоти ее владельца. Такое не появлялось на публике более тридцати лет.
Он открыл папку дрожащими руками, и у него вырвалось затрудненной дыхание, когда свет настольной лампы упал на первую фотографию. Независимо от того, сколько бы времени он не смотрел на это, эффект всегда был тем же самым. Просто, но изящно закрепленный в кулоне из 24-каратного золота, Кипящий алмаз захватывал дух. 75-каратный канареечный алмаз, прозрачный как слеза, с блестящим желтым оттенком, столь ярким, что казалось, будто камень захватил часть солнца.
Главное сердце коллекции Баннистеров, он был безупречным и бесценным. Как и алмаз Надежда, Кипение обладал красочной и зачастую трагической историей, как предполагалось на нем проклятие, но он не верил в них.
Человек погладил пальцем фотографию, почти способный почувствовать прохладу отполированного камня. Затем, сделав над собой усилие, перевернул фотографию и начал изучать другие, одну за другой. Каждая из них сама по себе, имела на него, меньший эффект, чем Кипение, но блеск всей коллекции заставил его сердце мучительно сжиматься.
Черный Королевский алмаз, сорок карат, был прекрасным овалом, окруженный сверкающими белыми алмазами, возможно, он был частью выкупа за похищенные старинные книги, некогда упоминаемых.
Полуночный сапфир, двухсоткаратовый квадратный камень, испорченный, но прекрасный в его богатых, глубоких цветах. По легенде ему поклонялись почти тысячу лет, найденный и тупо ограненный и отполированный в руинах индийского храма, почти триста лет тому назад.
Изумруд Талисман, сто пятьдесят каратов овального зеленого огня с выгравированными загадочными символами, которые никто не в состоянии расшифровать, и установленный в широком браслете из двадцатичетырехкартного золота. В мистических кругах сохранилась легенда, что этот изумруд носил Мерлин и использовал для усиления своих волшебных сил.
Были также многочисленные меньшие части драгоценности, чья ценность просто оглушала.
Ожерелья, кольца и браслеты, в золотых наборах с вставленными отполированными драгоценными камнями. От блеска алмазов до непрозрачности нефрита, слоновой кости и опала, фактически каждый драгоценный и полудрагоценный камень, известный человечеству, был представлен в его лучшем виде.
Кроме того, были статуэтки, чаши, графины, религиозные предметы искусства в золоте и усыпанные драгоценными камнями. У каждой вещи была своя история или легенда, связанная с нею. Каждый предмет был превосходен. А все вместе они соблазнили бы и святого.
Он не был святым. Дрожащими руками он собрал фотографии и вернул их в папку. Выставка должна была открыться через восемь недель, и будет находиться в Сан-Франциско около двух месяцев. После этого коллекция вернется в безопасность и тишину хранилищ, которые защищали ее многие десятилетия. Если кто-то не доберется до нее раньше.