Король сидел за своим столом, едва видный из-за горы бумаг. Судя по его лицу — это не он только что женился на самой прекрасной девушке на свете.

— Был бы я эгоистом, — вздохнул Дориан, — я бы порадовался, что не у одного меня проблемы.

— А что случилось?

— Война.

— С Арахандом? Да они даже еще не знают! — удивился Дерек, отцепив наконец сапог от бахромы гобелена.

— С Лионом.

Маг плюхнулся в кресло перед королевским столом, сдержал ругательство (все-таки он находился в обществе коронованной особы) и спросил деловито:

— Когда вы узнали?

— Только что.

Дереку очень хотелось бы, чтобы король сейчас вскочил, прошелся колесом по кабинету, захохотал и закричал: "Шутка!". Но этого не произошло.

— Барон Ольдверг подошел ко мне сразу после церемонии, — стал рассказывать Дориан, мрачно хмурясь. — И передал послание от Шарона. Никаких объяснений, просто объявление войны.

— И что вы намерены делать?

— Готовиться к ней, естественно. Попутно пытаться разобраться, откуда ветер дует… и можно ли его повернуть в другую сторону. Но это дело долгое, поэтому я очень рад, что ты здесь… расскажи мне, если знаешь — какая птица клюнула Шарона Второго?

Дерек задумался, хотя мог бы и не стараться — ничего он про войну не знал, даже не предполагал.

— Я был там неделю назад. Все было тихо. Никаких слухов, закулисных шепотков, если вы об этом. Официально — тем более ни слова.

— Час от часу не легче, — посетовал Дориан и замолчал. Потом хлопнул ладонью по столу, отчего часть бумаг слетела на пол. — Так, расскажи Тео, что случилось, пускай проверит… Думается, не обошлось без предательства здесь, у нас. Только каким образом оно сыграло…

— А барон Ольдверг? Он…?

— Был послом Вердленда в Лионе, вернулся на свадьбу, передал послание. Тут все чисто — на первый взгляд. И на второй — он один из тех немногих баронов, что меня в Совете если не поддерживают, то не пытаются хотя бы прижать к ногтю. В том деле с шахтами — помнишь? — он укорял Мервульфа за то, что тот зажал крепость. Не верю, что он мог настолько заранее рассчитывать на мое благоволение, с тем, чтобы сейчас казаться чистеньким. Словом, он просто гонец.

— А кто приходит в голову в первую очередь?

— Ну… — король задумался. — Сначала, просто потому что он мне проходу не дает ни с одним из моих начинаний — Боклер. Но он терпеть не может Шарона. Они троюродные… или четвероюродные, я запамятовал, братья. Уж не знаю, может, в нем перевесила ненависть к тому, которого он видит почти каждый день, то есть — ко мне. Верендарт, опять же. Этот просто заноза. Келмворт… Падуа…