— Ричард Дик, комендант порта, — представился мне в ответ белобрысый мужичок лет тридцати пяти, с довольно бледным, в сравнении с моим конвоем, лицом. Не пытаясь подняться из своего вольтеровского кресла, он угрюмо уставился на меня, выжидая продолжения.
— Я представляю здесь Русскую Дальневосточную кампанию, в отношении которой представители Британской Ост-Индской кампании длительное время допускают недружественные дискриминирующие, нарушающие честную конкуренцию, меры. От имени правления русской кампании предлагаю вам и всем представителям Британской Ост-Индской кампании в двухдневный срок покинуть город Коломбо и остров Цейлон. — Я положил на стол лист бумаги с письменным подтверждением сказанного. Там обиды на британцев перечислялись подробнее и красочней. — Если послезавтра до полудня мы не получим ответа, будем действовать военными методами. Да исполнится право сильного! Честь имею.
Не оглядываясь на пытающегося осмыслить мои слова англичанина, я быстро вышел из кабинета, спустился по лестнице и, только тогда услышал дикий крик дикого Дика, взбешённого Дика.
— Срочно задержать этих наглецов! — Продублировал он свой невнятный вопль, высунувшись на улицу из окна своего кабинета.
— Мистер Ричард, я спешу! — Раскланялся я Дику с улицы, — поспешите и вы, осталось меньше двух суток!
— Взять мерзавца! — не выдержал англичанин.
Четверо находившихся возле выхода солдат поспешили исполнить грозный приказ, но куда им! Я не успел толком размяться, стрелки показали свою удаль, короткими ударами и бросками разбросали служащих британской Ост-Индской кампании по пыльной улице. Чтобы не ждать выстрелов в спину, парни собрали трофейные фузеи, и, поспешили обратно к причалам. Идти было недалеко, может, поэтому, организованная погоня настигла нас только после успешного отплытия шлюпки к кораблям. Два десятка выбежавших за нами солдат в красных мундирах попытались стрелять, но, были рассеяны в считанные секунды соскучившимися вогулами. На сто метров помповики били вполне достойно, а прилетевший с рейда фугас, хоть и попал в пустую набережную, произвёл достойное впечатление мощью разрыва, вырвал воронку до сажени в диаметре. После такой демонстрации силы красные мундиры попрятались, кто куда. Зато порт словно проснулся от спячки, забегали артиллеристы в фортах, матросы на кораблях. Увы, к моменту, когда пушечные порты некоторых кораблей едва открывались, мы успели подняться на борт флагмана "Север". Я не упоминал, что четыре переоборудованных парусных пароходов назвал четырьмя сторонами света?
И, началось наше стояние в блокаде порта Коломбо. Стрелять по четырём русским торговым кораблям никто с берега не стал, пушкари отлично знали свой сектор обстрела, ни одна из береговых батарей, не говоря о судовых орудиях, не имела шансов добросить ядро. Да и фугас с "Севера", разбивший набережную, насторожил артиллеристов. Возле него почти сразу собралась толпа зевак, затем прибыли и официальные лица, судя по различной яркости мундирам. Обсуждение длилось часа два, после чего "мундиры" разошлись в разные стороны. Почти до темноты никакого движения в порту не наблюдалось, мы успели пообедать на свежем ветерке, поднявшемся после полудня. Ни один из трёх европейских торговых кораблей, не считая десятка мелких шхун, не рискнул атаковать нас. Потому, ближе к ночи, четыре русских корабля неторопливо расползались в стороны, охватывая горло бухты редкой сетью.
Линия, обозначенная четырьмя узлами русских кораблей, отрезала бухту от открытого моря, плотно заперла выход из гавани. В этом мы были уверены, поставив все суда за пределом дальности прямого выстрела, аж на четыре километра от берега. Однако, любой корабль, попавший между нашими, оказывался под гибельным огнём с двух сторон сразу. Напоминаю, что дальность прицельного огня бортовых орудий почти совпадала с предельной дальностью выстрела, около трёх километров. Все хитрецы, рискнувшие ночью прорваться между русскими кораблями, попадали под огонь с двух сторон сразу. А те, кто догадается приблизиться к одному из судов, уходя от огня второго, неизбежно становится самоубийцей, на расстоянии до километра количество попаданий корабельных канониров не опускалось ниже 80%, при условии залпового огня шести орудий, шансов у противника не было.
Однако, англичане, запертые в Коломбо, этого не знали! Как не знали и того факта, что на всех кораблях имеются прожекторы, работающие от мощных генераторов, как на паровой, так и на ручной тяге. Достаточной, чтобы пара матросов, меняя друг друга, не напрягаясь, поддерживали нужное напряжение несколько часов. Главным оставалось заманить врага в ловушку, включить прожекторы в момент наибольшего приближения вражеских кораблей. Погода благоприятствовала нам, время от времени затягивала облаками растущий месяц, тогда становилось изумительно темно. Мне оставалось пожалеть об отсутствии приборов ночного видения.
— Да, — я положил бинокль на столик перед собой, взглянул на часы. Время подходило к полуночи. Если не поплывут на прорыв сейчас, уйду спать, оставлю англичан на волю случая, на вахтенного. Проберутся мимо него — повезёт, заметит матрос чужаков — не повезёт им. В принципе, ничего страшного, если несколько судов минуют блокаду. Город мы возьмём в любом случае, к штурму подготовились с учётом ошибок захвата Невмянска в своё время. Да и артиллерия теперь не в пример мощнее, запас снарядов больше на порядок. Координаты целей давно изучены, на макетах городка не один раз отработаны все варианты действий.
— Плыфутт, — добросовестно сообщил марсовый, из англичан. Первым заметил беглецов и честно сообщил мне, спустившись с мачты, полушёпотом. С вечера все получили строгую команду о сохранении тишины, соблюдении режима маскировки. — Тфа сутна на вест, три на ост.
— Молодец, давай наверх! — Я поднялся, направляясь к канонирам. Осталось выбрать удачный момент для открытия огня.
Действительно, воспользовавшись радиорубкой, я связался с капитанами остальных кораблей и согласовал время открытия огня и цели. Остальное оказалось делом техники. Спустя полчаса беглецы вошли в зону эффективного огня, и, ночное море вздрогнуло от беглого огня сто миллиметровых гаубиц. На сей раз, мы не собирались топить беглецов, догадываясь, что на кораблях могут оказаться очень интересные люди и крупные ценности. Поэтому гаубицы били исключительно пристрелочными болванками, впрочем, хватило и этого. После пары-тройки попаданий все беглецы спустили паруса, показывая своё смирение. Куда им деваться, под яркими лучами прожекторов, шокировавших британских подданных больше , нежели сам обстрел.
Призовые команды без потерь захватили все пять судов, отправляя к нам наиболее ценные трофеи и капитанов кораблей. Мы не ошиблись, трофеи оказались богатыми, только не в денежном выражении. Мне попала в руки переписка Ост-Индской кампании, в частности, огромное количество жалоб на русских пиратов, с перечислением потерянных судов и грузов. Нужно ли говорить, что реальные потери от капёров РДК были вдвое, если не втрое, ниже? Кому, как не мне знать добычу капёров РДК? Были в бумагах и другие интересные находки, вроде нескольких планов по вытеснению (мягко сказано) голландцев с их территории. Нашлись два отчёта по уже выполненным захватам голландских и кандийских земель, с перечнем убитых врагов, выплаченных денег наёмникам, и, даже подтверждение успехов наёмников, в виде свидетельских показаний.
В них подробно, почти хвастаясь, торговцы описывали, как провоцировали аборигенов напасть на голландцев. Как сингалы, оплаченные британскими провокаторами, убивали других сингалов, состоящих на голландской службе. Затем уже наёмники британской Ост-Индской кампании, одетые в форму, спешили занять голландские склады и постройки, под предлогом защиты европейцев от дикарей, убивая при этом своих же провокаторов.
— Какая знакомая картина! — Не удержался я от восклицания, перечитывая каллиграфические отчёты клерков. — В двадцатом веке защищали права и демократические свободы, а в восемнадцатом начинают с "братской помощи голландскому народу". Весьма своевременные документы, мы их в Европу переправим, да в газеты закинем — французские, голландские, испанские, русские. Лимонников там любят меньше, нежели своих, вполне напечатают. Добавим призывы защитить несчастных голландцев, а потом пару статей в поддержку русской РДК! Кого только туда направить, Андрюха Хомяков с этим не справится, видимо, придётся Мефодию по европам проехать.
Времена были пасторальные, буколистические. Полгода-год ничего не решали, у нас хватит времени подготовиться, снять копии с оригиналов, продумать план действий. Вполне хватит пары-тройки недель, пока Хромов плывёт сюда, в Коломбо. Вот команду на его отплытие я радирую сегодня же, попутные суда найдутся. На месяц всё равно придётся задержаться в Коломбо. Какие, однако, расслабленные европейцы восемнадцатого века. Неужели доверять бумаге подобные сведения? Хотя, по меркам "просвещённой Европы", сингалы и тамилы суть дикари, не слишком отличные от обезьян. Ничего, мы достойно подготовим общественное мнение к приходу РДК на Цейлон! А оригиналы документов обязательно сохраню в личной библиотеке, чтобы порадовать лет через двести сингалов истинным лицом цивилизованных европейцев. Думаю, наши потомки найдут достойное применение подобным документам.
Остаток ночи и день прошли спокойно, в явственно наблюдаемых через бинокль попытках властей Коломбо усилить оборону города и порта. Оставшиеся в порту корабли перевозили часть своих пушек на набережную, где спешно выкладывались орудийные дворики. Вообще, подготовка шла качественная, по улицам города маршировали разнообразно одетые люди, судя по всему, ополченцы. Купцы судорожно пытались вывезти со складов часть товаров, гоняя аборигенов плетьми для пущей скорости. Почтенные господа отправляли свои семьи на колясках за город, пытаясь уберечь дочерей и жён от превратностей войны. Нахальные портовые рыбаки несколько раз пытались на своих фелюгах проскользнуть мимо наших судов, под предлогом рыбной ловли. Пара выстрелов болванками по курсу пока останавливала наглецов, мы предупредили, что третий раз будем топить нарушителей. К моему удивлению, поверили, наступила унылая тишина.
Вечером, мы ещё раз обсудили с командирами и капитанами порядок действий по захвату города, выбрали новые цели среди возникших орудийных батарей. С наступлением ночи на берег высадились два взвода стрелков, с задачей утром перекрыть основные дороги из города. Оба командира имели с собой радистов с длинноволновыми передатчиками. Что-что, а их мы научились "шлёпать" в совершенстве, основной вес десятикилограммовой рации составляли аккумуляторные батареи, сам передатчик весил менее двух килограммов. А приёмник, вообще, в экономном режиме работал, как детекторный, практически без питания. Радиодело у нас постепенно прогрессировало, ну, очень постепенно. Однако, стабильности в длинноволновых передатчиках мы добились. Теперь изделия беловодских мастеров работали с гарантией не менее восьми месяцев. На острове некоторые энтузиасты подумывали о коммерческом использовании радио, тормозил их начинания исключительно я сам.