Но, всё рано или поздно заканчивается, в середине февраля наши доблестные моряки вернулись домой, перегруженные донельзя. Больше полутысячи орудий, в основном небольшого калибра, привезли изнемогающие от груза трофеев корабли. Скорее всего, жители восточного побережья, уведомленные о небывалом набеге жестоких пиратов, ворующих всю артиллерию, прятали свои орудия. Потому, что города восточного побережья оказалось практически не вооружены. Наши суда заходили в прибрежные бухты, если встречали относительно большие корабли, расстреливали их. Хотя в трёх случаях пришлось захватить японские корабли, трофейная артиллерия была довольно тяжела. Мы с Палычем не строили иллюзий по поводу полного уничтожения японского флота, дай бог, если мы истребили половину. Но, важен был сам факт начала разговора с этим пиратским гнездом с позиций силы.

Почти все трофеи, кроме самых изящных пушек, подходящих для музейных экспонатов, отправились в переплавку. Нет, доменная печь, выстроенная к весне, пока пустовала. Зато плавильные печи, в количестве трёх штук, причём все с принудительной подачей воздуха, работали всю зиму. Трофейного оружия, разного металлического барахла, и нескольких тонн железа в слитках, вполне хватило для организации полнокровного производства боеприпасов. Пять токарных и сверлильных станков мы успели доставить из Владивостока, на них и готовили всю зиму оборонную мощь нашего острова. Теперь каждая из двенадцати наших гаубиц имела запас в полторы сотни снарядов, треть из них осколочные. Аналогичными стали боезапасы всех береговых орудий и миномётов калибра пятьдесят миллиметров.

Все помповики после злополучного сражения в бухте прошли капитальный ремонт. Сейчас островной гарнизон достигает численности в две роты стрелков, вооружённых помповыми ружьями, из них полсотни кавалерии. Отдельной строкой шли двадцать четыре миномётных расчёта, треть из них размещена в крепости, остальные готовы выдвинуться в любое место на шестнадцати повозках, и столько же орудийных расчётов, расположенные исключительно вокруг Невмянска. На складах лежали две сотни новеньких помповых ружей, столько же револьверов, строго для внутреннего потребления. Как и полторы тысячи гранат, изготовленных уже на острове, динамит надо куда-то осваивать. И без того три четверти этой взрывчатки были в виде примитивных шашек с бикфордовым шнуром.

На продажу у нас были шесть сотен ружей, но до запуска своей оружейной линии весь запас я не собирался реализовывать Сотню-другую, так сказать, по дружбе и для разжигания интереса, не больше. Сюда можно добавить несколько тонн бансов, рыбных и с тюленьим мясом. Вот и все наши активы, возможные к реализации. Забыл включить сюда трофейные китайские вазы и статуэтки, остальные трофеи мы либо переплавили, либо собирались использовать, как те гигантские запасы шёлка. Антон Воронов, перебравшийся со мной на остров, за прошедшее время уже набил руку в изготовлении дельтапланов, только летающих моделей набиралось до десятка. Вокруг этого пионера самолётостроения собрались два десятка энтузиастов, среди которых к весне оказались даже три японца. По выходным дням, те из них, кто успевал залечить переломы, развлекали жителей Невмянска полётами дельтапланов. Парапланы ребятам давались немного сложнее, но к лету и они полетят, я не сомневался. Антон был моим, так сказать, придворным лётчиком, запасы шёлка и других материалов выделялись из моих складов. Патрульную службу над Владивостоком он прошлой осенью передал своим помощникам. Там же ждал своего часа первый русский планер, собранный за зиму окончательно. Воронов только и ждал начала навигации, чтобы испытать своё детище. Из-за него мне пришлось оправдываться перед отцом Гермогеном, единственным из попов-раскольников, успевшим добраться на остров осенью.

Этот батюшка оказался мудрым и практичным человеком, прибывшим со второй волной грузовых судов из Владивостока. Он достаточно прожил с нами, чтобы понять общее равнодушие моё и Ивана к религии. Кряжистый, крепкий мужчина лет тридцати пяти, Гермоген повидал немало, пока скрывался в Приуралье, организовывая церковные общины староверов. И, не сомневался в предстоящем наплыве никонианских церковников на Дальний Восток, а также усилении налогового гнёта. Именно он организовал памятный молебен во время прорыва китайцев к Владивостоку, рисковал головой, воодушевляя горожан на борьбу с врагом. Так вот, едва высадившись на острове, отец Гермоген направился ко мне, узнать официальную политику в отношении религии во владениях Русской Дальневосточной кампании. Именно тогда, в начале ноября, мы согласовали с ним основы этой политики и религиозных норм в Беловодье.

— Андрей Викторович, ты звал людей с собой в Беловодье, ты привёл их сюда, неужели обманешь? — мрачно упирался в меня взглядом Гермоген.

— В чём я их обману? Всё честно, податей в ближайшие годы с православных христиан я брать не буду, церковной десятины нет, и не будет, никаких гонений на старую веру нет, и не будет. Царские чиновники власти над островом не получат, остров не подчиняется Российской империи. — Я догадывался, куда клонит мой собеседник, но не спешил делать шаги ему навстречу. — Живите спокойно, стройте храмы, крестите язычников, никому мешать не буду.

— И никонианам мешать не станешь?

— Конечно, пусть приезжают, крестят людей, ставят свои храмы, все мы православные, — я улыбнулся Гермогену. — Другим конфессиям ставить храмы не разрешу, это точно. Ни католикам, ни протестантам, ни мусульманам с буддистами, ни прочим сектантам. Более того, даже говорить о своих верах не разрешу, и запрет наложу на прилюдные молитвы. А вы с никонианами живите вместе, в мире и добрососедстве, за этим тоже присмотрю.

— Какую же веру ты выберешь государственной, главной на острове? — не выдержал батюшка.

— Ту, которая меня поддержит, в стремлении развития техники и культуры, будет помогать мне, готовить учёных и моряков, рудознатцев и мастеров-плавильщиков, машинистов и лётчиков, художников и музыкантов. — Я прошёлся по своему кабинету, подбирая нужные слова, — ту религию, которая будет воспитывать людей умных и порядочных, работящих и здоровых. Если найдутся умные пастыри, я не пожалею денег и людей на помощь в крещении всех язычников на острове. Более того, в наших планах расширить границы Беловодья, присоединить другие острова, где многие язычники ждут истины. Религия нужна, как совесть, чтобы не затмевал глаза златой телец и маммона, чтобы держать наши помыслы в чистоте.

— Многого хочешь, Андрей Викторович, мы такие же грешники, — приуныл Гермоген.

— Так это я понимаю, посему ничего сразу и не прошу, живите, стройте храмы, крестите людей. Но, самое главное, не мешайте развитию техники, без неё нас соседние страны раздавят, как клопов, одним пальцем. Только пушки и помповики, да пароходы могут защитить Беловодье. Лет через десять-двадцать, когда весь остров заселим и окрестим, будем думать, как дальше быть. С вашей помощью люди вырастут добрые и честные. Моё отношение к табаку и водке ты знаешь, губить народ отравой не дам. Если согласишься с такими планами, хоть завтра объявим старую веру главной, но, никониан гонять не буду и тебе не дам. Добрым примером их надо в своё лоно приводить, а не кнутом.

Не сразу согласился со мной Гермоген, много мы с ним переговорили долгими зимними вечерами. Думаю, не последнюю роль сыграл в принятии решения "клюкарь" (хоккей), к которому я приохотил батюшку, как раз после заутрени, по утрам в воскресенье. Короче, в середине февраля я официально объявил староверскую православную церковь главной религией Беловодья. А единственной возможной конкуренткой старой вере — Русскую православную церковь, при условии мирного сосуществования. Под это дело мы договорились в Гермогеном о приглашении в Беловодье как можно большего числа раскольников. Даже листовки набрали в типографии с необходимыми текстами, приготовили для перевозки в Сибирь и на Урал. Слава богу, теперь на Дальнем Востоке две типографии, во Владике и в Невмянске. По радио я связался с Володей, объяснил ему нашу церковную политику, он обещал распространить информацию о наборе переселенцев на остров, свободный от царских чиновников, с огромным количеством пахотных земель, по всем знакомым староверам.

Между тем, по сообщениям из Белого Камня и Владивостока, отдельные группы переселенцев постепенно сливались в ручейки. За зиму на Дальний Восток прибыли около тысячи крестьян, и полсотни купцов и ремесленников. Появились даже несколько дворянских детей, чудом добравшихся до Владивостока, в надежде на быстрое обогащение и добычу золота. Их мои парни сразу приобщили к обучению морскому делу, обещая весной отправить на добычу шкур "морской выдры" в составе наших команд. Вдвое больше пришло во Владивосток местных жителей, в основном молодых парней, начиная от дауров, нивхов и орочонов, заканчивая ханьцами, маньчжурами и корейцами. В Корее, кстати, мы активно добывали медь, отправляя слитки во Владивосток железной дорогой. Меди было так много, и она так дёшево обходилась, что встал вопрос об её использовании более активно. Я пока по рации рекомендовал протягивать медную проволоку нескольких диаметров. Она всегда пригодится. Там будем думать. Основная же часть, прибывших безземельных крестьян из России, агитировалась нашими парнями, на переселение в Беловодье. Для них жители Невмянска и окрестных селений готовили деловой лес и доски, которые поселенцам я обещал бесплатно, как и стёкла для окон, но их пока заменяли промасленной бумагой. Плюс небольшой кредит для обзаведения хозяйством. Так, что к началу навигации мы ждали сотни три-четыре семей переселенцев из России, почти исключительно староверов.

С аборигенами острова Хоккайдо (надо другое название острову придумать) отношения оставались настороженными. Почти все племена айнов занимались рыболовством и охотой, не собираясь менять образ жизни. Только некоторые жили оседло, засаживая небольшие огородики овощами. Бедность была страшная, даже на фоне местных немногочисленных японцев, не говоря об их родичах на материке. Наши разъезды за зиму познакомились со всеми родами айнов, побывали в крупных селениях, рассказали о смене власти и подарили немудрёные подарки вождям и старейшинам. Речь о податях пока не заводили, для этого хватит нескольких селений японцев, которым мы вдвое уменьшили прежние налоги. Количество айнов, по нашим прикидкам, не превышало трёхсот тысяч, вместе с детьми и женщинами. Зато к марту разведчики обнаружили месторождение каменного угля, жаль, далеко, больше ста километров к северу, по прямой, от столицы. Будем возить по морю, с началом весны начнём разработку, пока силами пленных японских пиратов, которых у нас осталось сто двадцать две души. С весной прибудут русские поселенцы, начнём работы по добыче угля и разметке железной дороге туда, посмотрим, как себя айны поведут. За зиму в Невмянске побывали всего четыре вождя из ближних селений, молодые парни, ничего толком не сказавшие. Видимо, просто из любопытства приезжали, на новых пиратов посмотреть. Агентура братьев Агаевых доносила именно такое отношение к нам, народ не сомневался, что будем пиратствовать. Привыкли, что острова бедные, без богатых ресурсов.

В общем, зима прошла в напряжённом ожидании, как поведут себя новые соседи, со стороны аборигенов. Зато мне и немногим прибывшим осенью мастерам к весне стало не до ожидания. Иван Палыч быстро навёл порядок в моей самодеятельности с генератором, за две недели изготовил действующий образец. После чего в Невмянске начался электрический бум. Пользуясь дешевизной местной рабочей силы и вынужденным бездельем, я организовал производство генераторов, аккумуляторов, и примитивных электролампочек. Часть трофейной меди пошла на вытягивание проволоки, что закончилось электрическим освещением моего замка, совмещённым от генераторов-ветряков или аккумуляторов, когда нет ветра. Среди нанятых японцев оказались несколько толковых парней, потому с наступлением весны стало жаль разгонять временную шарашку. В результате, мы объединили мастерскую электриков со стеклодувами, подготовленными мной за зиму, я им поставил несколько конкретных задач и подсказал направление работы, неплохо заинтересовал материально.

В любом случае, дублировать на острове Владивостокскую промышленность пока было невозможно, до открытия железных руд во владениях кампании. Просто не потянем, запасов железа не хватит даже на ружья, дай бог, на снаряды бы хватило и патроны. Нужно обзаводиться неметаллоёмким производством, желательно высокотехнологичным. Выращивать сахарный тростник было бы тоже неплохо, жаль, климат не позволял. Из всех неметаллоёмких возобновляемых производств самыми очевидными представлялись — производство тканей, хлебных изделий, переработка древесины, во всём этом я не разбирался абсолютно, да и сбыта в регионе пока не будет, как и рабочих рук, в виде крестьян. Может, когда-нибудь позднее, когда население острова вырастет? Пока реальными казались мне следующие направления — производство подшипников и метизов, развитие электрической промышленности во всех проявлениях, от генераторов и лампочек, до мощных радиостанций и простейших радиоприёмников. Сюда можно добавить часовые мастерские и, в перспективе, производство двигателей внутреннего сгорания, на спиртовом и дизельном топливе.

К сожалению, ни одно из этих направлений не давало надежды на прибыль, как минимум, в течение десяти и больше ближайших лет. Конечно, наши запасы в полмиллиона рублей серебром дадут возможность продержаться, но не десять лет, а год-два, может, три. Плюс доходы от торговли оружием, пока мои заводы на материке не отобрали в казну, да золотой прииск. Хорошо, если их хватит, на те же два-три года, а если всё закончится раньше? Что, будем пиратами, как князь Мацума? Западло, как говорили в двадцатом веке, в годы моей молодости. Какой вывод из этого будет? Надо организовывать на острове оружейный завод и, как можно активнее, искать залежи железной и других металлических руд. Если не найдём на Хоккайдо, искать на других японских островах и разрабатывать их там, покупать руду или даже оккупировать месторождения, коли не согласятся продавать.

— Дело говоришь, Викторыч, — прервал мои размышления Иван, усаживаясь в кресло у камина. — Забываешь главное, как обычно, нужно ориентироваться на постройку металлических кораблей. Железный лист до полусантиметра толщиной во Владике делают, сварочный аппарат ребята к осени непременно изготовят. Паровые двигатели до ума почти довели, пушки с противооткатниками делаем. Дай мне тройку таких катеров, с парой орудий и мощными двигателями, к острову ни один вражеский корабль не подойдёт.